щелкнул зажигалкой, поднес ему и рассеянно осмотрелся:
– Моя мать кладбище называет домом родным. А здесь, говорит, на земле, мы в гостях. Раз в гостях, то и вести себя должны культурно, а не гадить. Она мудрая.
– Так что ты решил? – спросил Руслан Артема.
– Решать вам, передо мной проблема выбора не стоит, ты разве не понял? – не глядя на него, сказал тот.
– И передо мной не стоит, – заявил Сева. – Пора разбавить нашу скучную службу приключениями, а то внукам нечего будет рассказывать. «Мент» – должно звучать гордо.
– Угу, – насупился Руслан, уставившись на муравья, подбирающегося к еде на газете. – Вестерн штука хорошая, особенно когда сидишь перед теликом, попиваешь водочку и сытно закусываешь.
– Значит, ты пас? – сощурился Сева, углы его губ презрительно съехали вниз. Что поделать, молодость не терпит компромиссов.
– Я еще ничего не сказал, – промямлил Руслан. – Я пока думаю, на какой срок отправить жену и сына к любимой теще.
– Ты с нами?!! – раздался радостный возглас Севы.
– Только не надо щенячьих восторгов, – поморщился Руслан. – И давай, Артем, договоримся. Если мы не будем корчить из себя трех мушкетеров – сами понимаете, век у нас не тот, – я согласен.
– Не понимаю, ты о чем? – спросил Артем.
– Знаешь, что такое восточная дипломатия?
– Ну и что это?
– Мой дед был дипломатом как раз в восточных странах, его расстреляли при Сталине, но не о том речь. Так вот отец рассказывал, что дед в восточной дипломатии подметил одну существенную вещь: коварство. С тобой соглашаются, кивают, улыбаются, а делают по-своему, посылая договоры к чертям собачьим. Или того хуже. Вспомните Афган. Днем аборигены были нам братьями по крови и держали в руках мотыги, а ночью становились душманами и работали автоматами. Да что далеко ходить, в Чечне идет тот же расклад. Поскольку в нашем краю живут тесно славяне и восточные люди, психология здесь сложилась у всех одна, и нам разумнее придерживаться восточной дипломатии. Вот так.
– Ты предлагаешь...
– Да, работать на два фронта и без шума. Попомни мое слово: будешь симулировать кипучую деятельность, начальство останется довольно, потому что местные могучие кучки не заинтересованы в раскрытии убийства. Тем временем в тайне ото всех веди нормальное расследование, в этом случае в моем лице найдешь верного помощника.
– А как мы доведем дело до суда?
– Да кто говорит о суде? – заржал Руслан. – Если мы столкнем лбами могучие кучки, и то послужим на благо так называемого отечества, а ты про суд долдонишь. Нет, чудо возможно, не спорю. Но это произойдет лишь тогда, когда здесь начнется фейерверк. В противном случае нас троих будут отпевать на этом кладбище.
– Я согласен с Русланом, – сказал Сева и вопросительно посмотрел на Артема.
– Попробуем, – кивнул тот. – Эх, родимая, закончилась, обмыть бы договор.
– Хоп! – достал непочатую бутылку Сева. – Я ж знал, что мало будет.
– Гляди, Сева, в твоем возрасте спиваются быстро, – предупредил Руслан, разливая по стаканам. Выпили. – С чего начнем, товарищ следователь?
– Я здесь недавно, поэтому полагаюсь на вашу помощь. Архив ничего не дал, кроме того, что за дела групп срок хватали люди посторонние, видимо, по договору. Я хочу знать, кто руководит группировками, секторы влияния и численность групп. Это пока главное.
– Значит, так. – И Руслан с готовностью вытащил блокнот, достал авторучку. В дальнейшем свой рассказ иллюстрировал схемой на листе из блокнота. – У нас побережье, следовательно, место доходное. В курортное время здесь яблоку негде упасть, население увеличивается раз в пять. Потенциально каждый житель делает на отдыхающих бабки, и первое – сдают внаем жилье. Эта статья доходов контролируется Тимошенко, а проще Тимохой. Ему отстегивают буквально все, кто имеет дело с курортниками: частные лица, гостиницы, пансионаты, базы отдыха. Он может наложить вето на открытие сезона, ну там, санитарное состояние плохое, на кухне плиты не работают, вода привозная, одного матраца не хватает и тому подобное. Тут за любую мелочь можно зацепиться, тем более что на самом деле уровень обслуживания у нас не ахти какой. На их же попечении и проституция. Сам понимаешь, где живешь, там тебе и сервис. Все, кто ставит подписи перед сезоном, входят в его группу и имеют свою долю: санитарные службы, врачи, чинуши. Кстати, это самая скромная статья дохода. Далее. В обслуживание входят точки питания, и распростер над ними свое могучее крыло Шкалик, или Петя Бутылкин.
– Смешная фамилия, – прыснул Артем.
– Ты бы Шкалика видел! – сказал Сева и отвел в сторону руку. – Во! Лилипут! Его за это и прозвали Шкалик, до бутылки ростом недотягивает.
– Лилипут главарь? – недоверчиво сморщился Артем.
– Представь себе, да, – подтвердил Руслан, Артем же расхохотался. – Это не смешно. Сволочь жуткая. Злобный, морда, как печеное яблоко, наглый, жадный. Да все ущербные люди дерьмо – мое глубокое мнение. Итак, в ведении Шкалика находятся товары брюха. Доход уже поприличней Тимохи. Едят-то люди три-четыре раза в день, а то и чаще. Это магазины, рестораны, бары и кафе, рынки, тетки, пекущие пирожки да продающие их на пляжах и в городе. К примеру, три рубля пирожок – рубль отдай Шкалику. Не облагаются налогом только жареные семечки. У него есть штат сборщиков дани, они же работают вышибалами. А вот далее следует крутая группировка. Это пьяный доход и наркотики. Главарь – Адам Рудольфович по прозвищу Булькатый. Уж не знаю, почему ему такую кликуху дали, но похож он на бульдога. Это маститый чувак. Все, что пьется, делается у нас в горах. Там, говорят, выстроен завод, но никто не знает, где он. Вино, водка, коньяк, виски и прочее гонится там и разливается по бутылкам. Торгуют они и хорошим пойлом, но оно значительно дороже. Моя знакомая гонит самогон, а потом сдает туда же. И у нее проблем нет, а денежки быстро капают, как из самогонного аппарата. Значит, у них есть и частные лица, изготовляющие зеленого змия. Еще одна деталь: Булькатый не брезгует и напитками безалкогольными. Наладил выпуск минеральной воды, газированных напитков – фуфло полное. Че там, налил воды из-под крана, загазировал, закрасил пищевыми красителями, этикетку прилепил, и нате, граждане курортники. Те в жару чего только не выпьют.
– Выходит, Хачик и Алекс торгуют оружием? – предположил Артем.
– Не угадал! – хихикнул Руслан. – Понимаешь, у нас оружие не котируется. Все, кто балуется игрушками, давно приобрели. Спросом не пользуется, потому убойного бизнеса у нас нет, так, по мелочи... Ну-ка, сам отгадай.
– Банковская деятельность? Акционерные общества? Золото... шмотки... мебель... аппаратура?.. (Руслан, улыбаясь, отрицательно качал головой.) Я пас.
– Порт! – поднял вверх палец Руслан.
– Порт? – не поверил Артем. – Да там порта того...
– Зря так говоришь, порт нормальный. В порт прибывают и государственные, и частные судна. А теперь учти, что граница проходит по морю, следовательно, это прямой выход на зарубежную контрабанду, поэтому даже паршивый причал может сослужить хорошую службу. Да здесь раздолье для фантазии, бабки из воздуха лепить можно. Посмотри на наш порт, он расширяется. Хачик заведует портом, а Алекс бухгалтер! Все, соображаешь, все идет через их паучьи лапы, остальные группировки в той или иной степени зависят от них. Смотри: наркота плывет, потом развозят ее по стране, всякие там химикаты- препараты, шмотье, кстати, и оружие, которое здесь транзитом появляется. А отсюда прут зерно, металл, всяческое сырье, наверняка стратегическое тоже. Черная икра! Хачик скупает ее у браконьеров на Азовском море, а на Западе она стоит тысячу баксов за килограмм. Прикинь: сотни кг на сколько тянут? Отправляет на собственных судах, – значит, экономит на перевозке. Но это же только одна статья дохода. Понимаешь, через крупный порт наглые операции делать опасно. Там и таможенная служба серьезная, и охрана крупная, и контроль государством обеспечен. А здесь брод. Вот тебе и маленький порт, который Хачик мечтает сделать масштабным, заболел гигантоманией. Говорят, часть побережья скупил. Но это слухи. Слухи также и то, что они отправляют отсюда живой товар – девушек, которые даже не знают, какая им
