костяшками кулачков друг о друга. Но вот Кизила окликнули, он поспешил в дом. Антон, набравшись мужества, так как очень боялся, что его заметят и кинутся в погоню, вылетел из гаража и пулей помчался за ограду. Он бежал некоторое время со всех ног, потом оглянулся. Погони не было. А как же без Раджа? Страшно одному. Мальчик растерянно поискал укромное место, не нашел ничего лучше, как забраться на газон, огороженный подстриженными кустами, за ними и присел, надеясь, что Радж все же появится. Какова же была радость, когда примерно через полчаса увидел пса, бредущего по дороге и принюхивающегося к следам. Антоша выбежал к нему, обнял за шею:
– Радж! Я знал, что ты меня не бросишь, знал. Хороший. Идем к маме. Каракуль говорил, что она в охотничьем домике Алекса. Это далеко, но мы дойдем.
Антон надел кепку, солнцезащитные очки, взял пса за ошейник:
– Так меня никто не узнает. Я ездил с мамой на машине в охотничий домик, она там готовила. Вдвоем не страшно, правда? Мы поохотимся на кабана. Я, правда, из ружья не умею стрелять. Но у меня есть рогатка, я ее за пять завтраков выменял. И скобочек наменял.
Радж не понимал, что говорил маленький Антон, только чувствовал, что мальчик ему очень рад. Радовался и Радж, потому что после Алекса никому не был так нужен.
Каракуль много раз ходил по этим коридорам, но без наручников. Впереди и сзади шло по легавому. Он уже раза три мог воспользоваться их халатностью, вырубить и попробовать бежать. Но арест, кассета – за этим что-то кроется и кто-то стоит. Возможно, Хачик хочет помочь, а убежать – это поставить себя вне закона. Убежать – значит, не узнать, зачем его привезли к Хачику.
Менты остались у дверей кабинета, а Каракуль вошел внутрь. Хачатур Каренович указал подбородком на стул у стола, Каракуль сел, придав своему лицу самое невинное выражение и выдерживая строгий взгляд Хачика.
– Слушай внимательно, – неласково начал тот. – Я взял тебя к себе. На пятсот баксов повисил оклад. Это болшие деньги. А ти пиредал меня.
– Не понимаю, – честно признался Каракуль.
– Где Лия?
– Не знаю. Сбежала с Антоном.
Хачатур Каренович покивал головой, вздохнул прискорбно и включил телевизор. Не по себе стало Каракулю. На экране коридор, он ведет Лию, прикладывая палец к губам. Идут на цыпочках, осторожно ступая. Кто-то ночью снял их на пленку, когда он уводил Лию из дома Алекса. Кто? Все ведь спали. Зато теперь Каракулю стало ясно, кто именно отдал кассету с изнасилованием легавым.
– Что это? – спросил Хачатур Каренович, указывая на телевизор.
– Я и Лия, – не моргнув глазом, ответил Каракуль, а к чему отпираться?
– И куда ти ее ведешь?
– Понимаете, ей тогда, в курилке, понравилось это самое... – прикинулся дурачком Каракуль. – Я ей предложил... она согласилась. Вот я и веду ее... сексом заниматься.
– А сумка зачем ей?
– Ну, как же, Хачатур Каренович, у нее там полотенце... средства гигиены... презервативы. Но я их не люблю, отказался. Или, говорю, без них, или никак. Ты, говорю, цветы не нюхаешь в противогазе? А мне предлагаешь через резинку... удовольствия мало.
– А пачему пилащ на ней? – подловил его Хачик. – А на тебе куртка?
– Так в доме холодно было, вы разве не помните? Не топили, все одетыми ходили. Я и повел ее в теплое место, чтоб там... по обоюдному согласию...
– Молчат, собака! – гаркнул Хачатур Каренович, но не очень громко, а сквозь зубы. – Ти из-за грязной баби пиредал меня! С этой кассета поступиль записька, в которой сказано, что ти виехал с Лия из дома Алекса в три часа ночи на джипе. Через два с половиной часа ти вернулся. Куда ти ее отвез? Ее и бумаги Алекса?
– Ну, знаете! – завелся Каракуль. – Какой-то засранец на меня составил поклеп, а я должен оправдываться? Ваших бумаг я в глаза не видел. А что касается Лии, я ее... хм, сами понимаете, я ж мужик. А потом, когда это самое несколько раз... она к себе ушла, еле ноги тащила. Правда. А я спать лег. Честно.
Хачатур обалдел, слушая наглую ложь, даже подбородок подпер ладонью. Он долго рассматривал Каракуля, не находя слов, потом довольно мягко сказал:
– А ти не дурак, каким прикидывался. У меня эст пиредложение. Ти отдаешь бумаги, я отпускаю тебя вместе с Лия. Пилюс даю сто тисяч долларов.
– Круто! – загорелись глаза у Каракуля. – Да за такие бабки я вам из-под земли достану эти бумаги. Прикажите только отпустить меня.
– Не могу, ти ж насилник.
– Но я же, – перешел на шепот Каракуль, – по вашему приказу ее... Я ж тоже могу в ментовке рассказать, там интересуются. Да, а кто кассету легавым всучил?
– Вот. Это второй вопрос. Эсли не пиредоставишь бумаги, а у меня эст всэ основания думат, что они у тебя, то сядешь за изнасилование.
– Для этого нужна Лия, ее заявление о факте изнасилования. И потом, не могу я предоставить бумаги, сидя в кутузке.
– Ти умний, – улыбнулся Хачатур Каренович. – Я тоже. А такой вариант подойдет? Я найду Лия, от меня она все равно не уйдет, поверь. Она напишет заявление в милицию, что ти ее насиловал, а тебя нечаянно випустят. В это время Лия убют, ти станешь ее убийцей, так сказат, отомстишь ей за заявление. Нравится? Это в том случае, эсли бумаг не будет у меня на столе. Даю сто пятдесят тисяч.
– Я не знаю, где Лия, не знаю, где бумаги. Но достану их, клянусь, только выдерните меня из ментовки. Хотите, приставьте пару людишек ко мне.
– Какой хитрий. Ти не раз нам показал с Алексом, как умеешь драться. Тебе два человека – тьфу.
– Потому что дурак был, – буркнул под нос Каракуль.
– Что ти сказал? – Каракуль покачал головой, мол, ничего. – Даю двести тисяч! Двести! Ти слишишь?
– Странный вы человек. Неужели думаете, я такой благородный, что стал бы покрывать Лию с документами? За такие бабки?!
– Пачему-то думаю, – признался Хачатур Каренович. – Каракуль, ти допускаешь болшой ошибка. Неужели баба стоит таких денег?
– Ни одна не стоит, – заверил он. – Отпустите меня, я достану бумаги. Да мамой клянусь, достану!
– Я подумаю. Но и ти подумай, хорошо подумай. Иди.
Все же Каракуль надеялся, что Хачик его освободит, ведь сам же засунул в ментовку, в том сомнений не было. И Каракуль разыщет эти чертовы документы. Пусть не за двести, а за сто тысяч «зеленых» потом продаст их Хачику. «Ну, с Хачиком все ясно, у этого шкура горит, – думал Каракуль в машине. – А вот кто сдает из дома Алекса? Пашет и на Хачика, и на ментов, гад. Это он выкрал папку из сейфа. Кто из троих? Стоп, а почему он не отдал папку ментам или Хачику? Странно. Я же держал эти проклятые документы в руках! Что стоило забрать их тогда у Лии? Только бы выйти отсюда без осложнений, припру к стенке всех троих. Подставить так девчонку и меня! Сволочи!»
Каракуль вновь очутился в кутузке. Хмырь все так же лежал в углу, сопел.
Лия ждала. Дни проводила, глядя на дорогу. Ночи до того страшные, что не спала, держала пистолет в руке, не гасила свет. Третий день клонился к вечеру. Еще одну ночь вынести здесь одной, ничего не зная о сыне и вообще ничего не зная, просто невозможно. И Каракуль беспокоил. Кто он: враг или друг? Тогда ночью поверила, что он хотел помочь. А что было делать? В ее положении примешь помощь даже от сатаны. Она на все согласна, лишь бы вернул Антона. С каждым часом паника все больше поселялась в душе. Лия решила, что останется тут до утра, а завтра пойдет в город, и будь что будет.
В это время Антон шагал по дороге к охотничьему дому. По обеим сторонам высились огромные деревья. Уставая, мальчик садился отдыхать. Путь длинный, на машине час ехали, а сколько идти пешком – неизвестно. Заслышав гул мотора, Антон с Раджем нырнули в гущу леса. Проехал автомобиль по направлению к домику. Антон подумал, что, наверное, еще у кого-то из города есть такой же охотничий домик, как у Алекса, и побрел вдоль дороги за автомобилем.