Каракуль взбежал по ступенькам, как кошка, – неслышно. Дверь и правда не издала ни звука. Кизил храпел на ложе Алекса, раскинув ноги-руки. Каракуль приставил пистолет к его щеке, рявкнул:
– Алло! Кизил!
Тот хрюкнул последний раз, открыл глаза, вздрогнул:
– Кто здесь?
– Это я, твоя смерть пришла, – и Каракуль упер дуло пистолета в ноздрю Кизила. – Не дрыгайся, а плавно поднимайся и плыви в гостиную. Ну, пошел!
Кизил опасливо встал с постели, под прицелом Каракуля спустился вниз. В гостиной уже сидел в кресле с помятым лицом в семейных трусах и майке Васильич, растерянно моргая глазами. Сашко стоял над ним сбоку, упирая пистолет в темя. Каракуль грубо толкнул Кизила к свободному креслу:
– Падай к Васильичу.
Кизил, рухнув в кресло, оглянулся на Сашко, сумрачно произнес:
– А я подозревал, что ты двойник.
– Пасть открывать по моему приказу! – гаркнул Каракуль. – Сашко! Держи их на мушке. Пошевелятся, сразу стреляй по конечностям без предупреждения.
– Понял, – с готовностью произнес Сашко и перешел к нему, наставив пистолет на «захваченных».
– Ну, бывшие кенты, – оскалил зубы Каракуль и сел в кресло напротив, – поговорим. Но предупреждаю: у вас пять минут. Когда они пройдут, буду стрелять...
– Что тебе надо? – дернулся Кизил, и тут же раздался выстрел. Пуля попала в подлокотник его кресла.
– Я говорю, вы слушаете, – елейно сказал Каракуль, выпустивший пулю. – А теперь вопрос: кто из вас, братки, забрал бумаги из сейфа в день похорон Алекса?
– Я не брал! – сразу выкрикнул Кизил.
– У меня их нет, – насупился Васильич.
– Четыре минуты, – напомнил, посмотрев на часы, Каракуль. – Повторяю: кто взял бумаги? Они у кого- то из вас двоих. Если я не получу папку сейчас, прикончу обоих. На моем счету трупов много, двумя больше – не имеет значения. Отвечать! Быстро!
Кизил из флегматика превратился в комок дергающихся нервов. Он перевел наполненные ужасом глаза на Васильича, рассматривающего свои босые ноги, заорал:
– Это ты? Папаша, ты взял эти чертовы бумаги?
– Не брал я, – вымолвил Васильич, не отрывая взгляда от босых ног.
Раздался еще один выстрел. Пуля врезалась в подлокотник кресла Васильича. На этот раз оба «арестованных» подпрыгнули на местах, а Васильич вознегодовал:
– Кончай палить! Нету у нас...
– Три минуты, – оборвал его Каракуль. – Дальше буду стрелять по вашим тушам. Сначала перебью щупальца, потом копыта...
– Папаша, он это сделает, – убежденно сказал Кизил. – Отдай.
– Сам отдавай, – огрызнулся Васильич. – У меня их нет.
– ...А потом, – продолжил говорить Каракуль, тон его был таким, будто расписывал излюбленное кушанье, – потом выстрелю в плечи. А потом... пожалуй, в живот. Не видели, как умирают от ранения в живот? А я видел. Рана смертельная, пуля запутается в кишках, подыхать долго будете и мучительно. И никто, никто не придет на помощь.
– Отдай, твою мать! – Кизил готов был броситься на Васильича с кулаками.
– Да пошел ты! – наконец тот оторвал глаза от ног и бросил на Кизила полный ненависти взгляд. – Они у тебя! Ты специально на меня сваливаешь!
– У меня?! – задохнулся Кизил и тут же взвизгнул, ухватившись за предплечье. Пуля лишь слегка задела, врезавшись в спинку кресла, но было больно.
– Промахнулся, – иезуитски сказал Каракуль. – Но осталось две минуты, и я больше не промахнусь, даю честное слово.
– Я не брал, мамой клянусь, – взвыл Кизил, зажимая кровоточащую рану. – Раз я не брал, значит, они у него. Его и пытай.
Каракуль направил пистолет на Васильича, прицелился. Пожилой человек вжал голову в плечи, а выстрела не было. Васильич покрылся испариной, Каракуль успокоил:
– Расслабься, папаша. Стрелять буду, когда пойдет последняя минута. Пока только выбираю, куда выстрелить. А куда ты хочешь, чтоб я попал? Скажи, я попаду.
– Эх, Каракуль, Каракуль, – вымолвил Васильич с упреком. – Я тебя уважал...
– Мне твое уважение по соплям, – грубо бросил Каракуль.
– Отдай! – истерично завопил Кизил. – Они же прикончат нас!
– Минута! – возвестил Каракуль и прицелился. – Не дергайся, Васильич, а то и впрямь убью, а у тебя есть еще минута... последняя...
– Ты, старый пидор, – все больше свирепел Кизил, – сам подыхай, если хочешь, а меня не вмешивай. Не отдашь бумаги, я тебя лично в порошок сотру.
– Не гавкай, – огрызнулся Васильич.
– Все, братки, у вас ноль минут, – по-деловому сказал Каракуль, ставя основательную точку. – Стреляю в каждого по очереди. Сначала, папаша, в тебя, потому что твоя очередь, потом в Кизила. Так, правая нога ниже колена...
– Ладно, банкуй, – зло выдавил Васильич. – Я взял.
Все-таки и Сашко, и Каракуль были уверены, что папку украл Кизил, который после признания обмяк, с облегчением развалился в кресле, хотя ноги и руки его подрагивали. Но Васильич... это было препротивное открытие. В первый момент у Каракуля даже не нашлось слов. Он только беззвучно шевелил губами.
– Где они, Васильич? – спросил Сашко.
– В гараже, – просипел тот. – Под первым сиденьем неисправной машины.
– Сашко, гони в гараж, – пришел в себя Каракуль. – Я подержу их на мушке.
Через полминуты Сашко принес папку. Каракуль раскрыл ее, бегло просмотрел несколько листов, поднял глаза на Васильича:
– Где дискеты?
– В месте надежном, – одарил его тяжелым взглядом Васильич.
– Вяжи их, Сашко, и в подвал, – приказал Каракуль. – Потом выясним, как и почему наш добрый папаша подложил мне и Лии такую жирную свинью. А сейчас нет времени. Ух, жалко, что его нет.
– Меня за что? – возмутился Кизил. – Не я ж брал.
– А вдвоем вам веселее будет, – процедил Каракуль.
Связав обоих, спустились в подвал. Сашко пластырем залепил рану на руке Кизила и рты обоим. Торопливо закрыли подвал и выбежали во двор, где их поторапливали Руслан с Артемом. Каракуль уложился ровно в пятнадцать минут! Сева по собственной инициативе захватил и камуфляжную форму. Сашко и Каракуль надели бронежилеты и форму, остальные уже были наготове. За это время Сева подогнал машину к воротам, все расселись и помчались к дикому пляжу, распределяя по дороге роли. План придумали Артем и Руслан.
Глава 23
Дикий пляж с двух сторон ограничивали лес и две скалы, уходящие в море. Дорога к нему от города одна, значит, появления Каракуля ждали именно со стороны города. Решено было объявиться с другой стороны. Сева остановил машину не на окраине, а в черте города. Руслан, зная здесь каждый камешек, провел всех через тропинку в лесу к берегу. Осталось двадцать минут. Надели черные маски с прорезями для глаз и рта, стараясь не шуметь, пошли у самой воды на место встречи. Достигнув границы пляжа, вошли в море по пояс, обогнули скалу. Продвигались к середине пляжа, иногда проваливаясь по грудь, но не издавая ни звука, лишь поднимая над головой оружие. Им помогало море, гасило неосторожные всплески, ритмично шурша у берега.
Неподалеку от пляжа расположилась новая база отдыха. Сквозь деревья оттуда просачивался свет. Да и на пляж протянули электричество, два фонаря бросали световые пятна в разных концах. Это пришлось кстати: пляж виден, а тех, кто в море, – нет. Море совсем темное, просто-напросто черное, пять человек
