этим. Почему тебе не стать бухгалтером, например?
– Еще чего скажи! – разозлилась я.
Не то чтобы у меня были возражения по поводу профессии бухгалтера – нет, но лично для себя я там не то что перспективы – вообще никакой возможности не видела. Нельзя заниматься тем, что тебе неинтересно, это не работа, это каторга.
Разумеется, на почве моего отъезда мы поссорились. Максим, оказывается, планировал поездку в загородный дом отдыха, не сказав мне ни слова, но и это не решило бы ничего, потому что сборы были уже оплачены. Макс вышел из себя, впервые в жизни накричал на меня и уехал к себе. Я всю ночь проплакала и, когда наутро за мной приехал на такси Иван, даже не стала накладывать макияж – смысла не было. Ванька всю дорогу допытывался, что случилось, но я молчала. Перелет почти не помню – напилась и уснула, и Ванька едва растолкал меня перед самой посадкой. Еще и посмеивался:
– Вот уж не думал, что ты такая пьяница! Гены, что ли? – про алкоголизм моего отца он знал прекрасно.
– Господи, да отвяжись ты! – простонала я, с трудом разлепив веки и пытаясь сесть.
– Как ты автобусом-то поедешь – там еще четыре часа, да до места сбора – электричка и метро? – Иван помог мне встать, достал с полки мою сумку. – Что у тебя случилось, а? Может, поделишься?
– Не поделюсь.
– Ну, как знаешь.
...Пансионат оказался очень приличным, с хорошим ремонтом, с бассейном, с прекрасным паркетным залом. Ну, и тренера, конечно... Когда при перекличке выясняли классы, оказалось, что международный только у нас с Иваном, и это сразу дало нам фору – главный тренер «Фокстрота» вызвался работать с нами сам. Нас это устроило – он отличный педагог и судья, часто выезжает за рубеж и берет семинары у известных педагогов там.
Режим дня оказался аховый: в шесть утра подъем и пробежка (правда, мне разрешили работать по индивидуальному графику в связи с недавней травмой), потом зарядка, завтрак и индивы, обед, пара часов отдыха, снова занятия – и так до вечера, до десяти часов. Я с непривычки, да еще после больницы очень уставала, каждую свободную минуту проводила в постели.
Только на третий день я начала различать хоть какие-то лица вокруг – до этого все напоминало сплошной хоровод. На утренней пробежке я заметила молодую женщину – рослая, крупная, с яркой внешностью и чудесными каштановыми волосами, она совершала неторопливую прогулку по той тропинке, что и мы. У нее было открытое лицо и почти детское выражение глаз, почему-то это сразу оказалось заметно. Когда она смотрела на кого-то, то чуть наклоняла голову к плечу – очевидно, из-за высокого роста. Она стала попадаться мне и в профилактории – на обеде и ужине, просто в коридоре. Я начала приветливо кивать головой при встрече и в ответ получала открытую улыбку и приветствие.
И все бы ничего, если бы не Максим. Мои попытки помириться наталкивались на стену непонимания и злобы, граничившей порой с хамством. Во время одного такого разговора я не выдержала и хлопнула о стену свой мобильник. Он разлетелся вдребезги, а я упала на постель и заплакала. И в этот момент в номер постучали. Это оказалась та самая девушка. Мне было не до разговоров, хотелось реветь и проклинать Макса, а она уселась на стул и начала рассказывать, что, мол, является спонсором «Фокстрота» – и все такое. Я не нашла ничего лучше, как нахамить, – и в глазах девушки, назвавшейся Марго, увидела непонимание и искреннюю обиду. Да и черт с ней!
Однако когда она ушла, мне вдруг сделалось совсем худо. Почему-то казалось, что именно Марго сможет понять и посочувствовать – ну, не Ивану же жаловаться, в самом деле! Извиняться я не была приучена с детства, для меня сказать «извини» равносильно тому, чтобы таракана съесть. Но вот почему-то перед этой Марго я извинилась бы запросто – захоти она меня выслушать.
Случай представился буквально на следующий день. Мы с Иваном работали танго, Марго вдруг заглянула в зал, а тренер сразу засуетился, забегал, пригласил ее войти и представил нас с Иваном. Титулов хватало, нам было чем гордиться – за свою танцевальную карьеру мы выиграли много турниров хорошего уровня и несколько лет были бессменными чемпионами региона по десяти танцам. Марго выслушала это все, присела на стул и приготовилась смотреть. Мы не делали ничего интересного – работа по технике, это всегда нудно и скучно, но я краем глаза видела, что ей интересно все.
С этого дня мы начали сближаться. Я с удовольствием проводила редкое свободное время с Марго и иной раз диву давалась, насколько мы похожи. Внешне, конечно, ничего общего, но внутри... Я не уставала поражаться – как это, я только начала фразу, а Марго уже знает, о чем речь? Бывает ли так? Оказывается, бывает... Я начала почему-то звать ее Лелькой – даже не знаю с чего. Она не возражала, только всякий раз, слыша это обращение, улыбалась и чуть склоняла голову набок. Мне очень нравилась эта ее манера – лицо Марго в такие минуты выглядело открытым и совсем детским. Почему-то именно эта «детскость» так притягивала меня к ней. Хотелось обнять ее и защитить. Хотя со стороны казалось, что Марго совершенно непробиваемая, уравновешенная, уверенная в себе, этакая женщина-монумент. И только я знала, что за этим фасадом кроется глубоко несчастная, недолюбленная, затурканная в детстве девочка, которая отчаянно ищет человека, который не будет упрекать ее, осуждать, корить, а просто примет такой, как есть, и будет считать любую ее черту достоинством. Я полюбила Марго как родную, она стала мне ближе, чем сестра, – бывает такое единение душ.
У Марго оказалась весьма интересная профессия и совсем немаленькая должность. Кроме того, что она была владелицей фирмы, спонсировавшей «Фокстрот», она являлась еще и начальником пиар-службы крупной московской компании, занимавшейся сделками с недвижимостью и масштабным строительством по всей стране. Даже в моем городе существовал торгово-развлекательный комплекс, построенный этой самой «Золотой улицей», а мы с Иваном даже танцевали в концертной программе на его открытии. Надо же – а ведь как раз Марго организовывала тот концерт.
После сборов я осталась в Москве еще на две недели – шила новые платья, а Иван, сделав пару примерок, уехал домой. Забирать его фрак и рубашки на латину должна была я – все равно часто бывала в ателье, так какая разница, а Ванька торопился домой. В августе клуб начинал работать, и мой партнер стремился заработать побольше.
Я поселилась в гостинице, но проводила там очень мало времени – в основном была с Марго. Она водила меня по Москве, показывала любимые улицы, парки, возила в какие-то музеи... Скучать было некогда. И именно в тот момент в моей жизни появился Алекс.
Было это форменным кошмаром. Марго привезла меня в гостиницу, мы договорились, во сколько встретимся завтра, и она уехала к себе, а я поднялась в номер, приняла душ и уселась на низкий широкий подоконник, отдернув штору. Был теплый вечер, улица светилась огнями, внизу на большой площади катались на велосипедах подростки. Я налила себе чуть-чуть коньяка, закурила и впала в приятное забытье. Даже то, что я почти не разговаривала с Максимом за это время, не беспокоило – что толку выяснять отношения по телефону? Приеду – объяснимся.
Я даже не поняла, что происходит, когда в темном окне вдруг увидела мужской силуэт. Темноволосый мужчина, явно не русский, и почему-то имя – Алекс. И еще четкое ощущение связи с Марго... Я завизжала, и видение исчезло.
Дрожащими руками я набрала Марго эсэмэску: «Кто такой Алекс?», сопроводив кучей вопросительных знаков. Ответ пришел незамедлительно: «Не поняла». Я повторила. Марго молчала. Ответ пришел только через несколько минут: «Это мой бывший муж. Почему ты спросила?» Здрасте, приехали... С чего ради я вижу в окне пятнадцатого этажа бывшего мужа Марго?! Не пора ли прекратить пить?
Марго позвонила сама, начала задавать вопросы, и мне показалось, что она считает меня не совсем вменяемой. Потом вдруг разговор прервался. Я забралась с ногами на постель, завернулась в одеяло и тряслась, как в лихорадке. Что происходит, почему мне так страшно? Дрожь только усиливалась, я чувствовала себя все хуже, и тут снова позвонила Марго.
– Мария... словом, не знаю, как сказать... в общем, он у меня увидел твое фото на компьютере, теперь рвется с тобой пообщаться.
Я вдруг успокоилась, поняв, что это не моя галлюцинация, а совершенно реальный человек. Мне даже стало легче.
– Не стоит, – совершенно спокойно сказала я и отключила телефон.
С этого дня со мной стали происходить странные вещи. Я совершенно не переносила квартиру Марго –
