– Опять натворил чего? – ахнула женщина.
– Пока нет. Но хотелось бы знать, как он тут, соседям не надоедает?
– Вообще-то, он тихий. Правда, попивает. Двадцать пять, а пьет. Мать его и так, и этак, разве что на руках не носит, а он...
– Как у него сейчас с работой?
– Его отовсюду за пьянки выгоняли, так недавно мать закодировала. А сегодня машину купили, вот. Ворота новые ставят. Значит, устроился хорошо. Да надолго ли его хватит?
– Когда его закодировали?
– Где-то месяц назад. Не пьет. Все время трезвым вижу. Он, когда трезвый, хороший парень. А выпьет... на себя не похож.
– Буянит? – догадался Игорь.
– Да куда ему буянить! Песни поет на всю улицу. Бывало, до утра орал, людям спать не давал. А сейчас не поет.
Вячеслав вернулся в машину, плюхнулся на сиденье и нахохлился. После паузы Игорь поинтересовался:
– Мы не пойдем к Кукушкиной?
– Обязательно пойдем, – ответил Вячеслав, не выходя из задумчивости. – Мне надо подумать.
– А-а... – протянул Игорь и закурил.
Курил и Вячеслав, затягиваясь часто и глубоко. Выкурил он подряд две сигареты, потом еще думал некоторое время, наконец, взглянув на Игоря, сказал:
– Идем. Попробуем на арапа взять.
Ворота поставили, правда, пока только одну створку, поэтому войти во двор оказалось проще простого. В двух окнах горел свет, Вячеслав громко постучал в дверь. Открыла женщина лет пятидесяти, наверно, ждала кого-то другого, так как, увидев незнакомых мужчин, с испугом отпрянула, ахнув.
– Милиция, – сказал Вячеслав, входя без приглашения в дом. – Где сын?
– Он... он... катается на машине... – залепетала Кукушкина, напуганная чуть ли не до смерти. – По городу катается, права получил... Вам Лелик нужен?
Вячеслав, пожирающий ее глазами, уловил надежду в вопросе, да и на лице Кукушкиной ясно читалось: лишь бы не по мою душу.
– Вы, – сказал он жестко, – догадываетесь почему?
– Я? – вздрогнула она и закачала головой: – Нет... Нет...
– Догадываетесь, – прервал поток ее «нет» Вячеслав. – Но чтоб ваши догадки подтвердились, объясню наш приход. Вы приняли роды у Чибис рано утром двадцать шестого января. В этот же день, но в одиннадцать вечера, приняли роды у Тарасенко, у нее тоже родился мальчик... живой... ребенок кашлял, и тому есть свидетели... Вы попались.
По мере того как он говорил, Кукушкина отступала, краснея и бледнея на глазах. Наткнувшись на стол, она застыла, и вдруг по обвислым ее щекам потекли слезы, которые Кукушкина вытирала то одной ладонью, то другой. Одновременно она начала говорить срывающимся голосом:
– Я все расскажу... все... Бес попутал...
– Пиши!
Вячеслав кинул Игорю свой органайзер, тот поймал, пристроился на стуле у стола и достал авторучку. Тем временем Кукушкина между всхлипываниями выдавливала из себя слова:
– Я уж сама не рада... У меня сын... он хороший, заботливый... только пьет. Знаете, как сердце надрывается, когда гибнет твой единственный...
– Ради собственного сына вы не дали жить родившемуся сыну Тарасенко, – подытожил Вячеслав.
Она тихо вскрикнула, испугавшись страшных слов «милиционера», потом ее лицо словно окаменело, а затем она несколько раз кивнула и начала свой рассказ:
– Лелик так мечтал о машине, самой плохонькой... Клялся не пить... А мне предложили... предложили...
– Подменить мертвым ребенком живого, – закончил Вячеслав. – И вы подменили. Это было ночью. У вас хорошая репутация, вас никто не заподозрил бы в краже младенца и убийстве.
– Я не собиралась убивать, – завыла она. – Несколько суток ждала, когда мертвый родится... Однажды родился, но Чибис еще не... А когда родила, не было ребенка... чтобы подменить... И тут у этой... слабый... И как раз ночью... Бес попутал, я... так раскаиваюсь...
– А как же выкрутились? Разве врач не должен осмотреть новорожденного, засвидетельствовать смерть?
– Освидетельствовал. Это было сразу же... Да и что там осматривать? И так понятно – мамаша типичная алкоголичка, у таких либо уроды рождаются, либо слабые, бывает, день-два живут, и все. Я взялась отнести младенца... а сама спрятала его. И когда никого не было...
– Подменили, – пришлось и на этот раз закончить Вячеславу. – И доктор два раза осмотрел одного и того же младенца? Он тоже в доле?
– Нет-нет, – волнуясь, сказала Кукушкина. Состояние ее менялось часто: то она впадала в апатию, то принималась лить слезы, то вдруг говорила взволнованно: – Это было так неожиданно... Чибис обнаружила ребенка, а, по моим расчетам, его должны были найти рано утром при кормлении... Я, когда узнала, думала, умру на месте... Но врач, что осматривала мальчика Тарасенко, была на операции. Привезли тяжелую женщину, ее нельзя было держать до утра. Осматривала другой врач...
– И сколько вам заплатили?
– Десять тысяч долларов... Бес попутал, – захныкала она.
– Как вынесли мальчика Чибис?
– В сумку уложила. Он смирный, другие орут сутками, а этот спал...
Выстрел, как гром среди ясного неба, ударил по перепонкам. Кукушкина рухнула на пол. Еще секунда – и Вячеслав с Игорем тоже лежали на полу. Стреляли через окно. Вячеслав достал пистолет и подполз к Кукушкиной. Зло чертыхнулся, Игорь догадался: наповал. Он вынул свой пистолет и вопросительно смотрел на Вячеслава, но тот пробирался к окну. Игорь понял, что со двора они как на ладони, а стрелявший невидим, огляделся, дополз до выключателя и погасил свет.
– Вызывай милицию, – услышал он шепот Вячеслава.
Не мешкая, Игорь стал набирать номер, не соединялось. Вспомнил, что он в чужом городе, набрал восьмерку, потом код и номер милиции, он, к счастью, один по всей стране. Попал.
– Срочно приезжайте, человека застрелили...
После того как Игорь назвал адрес, Вячеслав на четвереньках дополз до него и потребовал:
– Дай пистолет. Унесу его в машину от греха подальше.
– Как ты выйдешь? Вдруг там убийца...
– Да сбежал, гад. И потом, я не зря проработал в милиции десять лет. Давай, давай. Сиди здесь. Это приказ.
Вячеслав со всеми предосторожностями очутился во дворе, где света оказалось больше, чем в старом доме. Горели фонари, светились окна соседских домов, из дворов доносился неясный гомон напуганных выстрелом людей, лаяли собаки. Сомнений не было: убийца удрал.
Милиция приехала через пятнадцать минут, вскоре подъехал следователь – невысокий и упитанный мужчина лет сорока, с большим ртом и маленькими невыразительными глазами, к нему и подошел Вячеслав:
– Здравствуйте, мы свидетели. Как вас звать-величать?
– Анатолий Тимофеевич.
– Не могли бы мы с вами поговорить наедине?
– А в чем дело? – холодно спросил тот.
– Я знаю мотив убийцы. Нам нужна ваша помощь, но и вы не обойдетесь без нашей помощи.
Загадочное заявление заинтересовало следователя, бегло осмотрев труп, он уединился с Вячеславом в дальней комнате.
Только подъезжая за полночь к гостинице, Вячеслав вспомнил, что не позвонил Серафиму, набрал его номер:
