– Думаю, умная Тереза приказала им ничего не брать. Сами посудите: в квартире погром, а все цело. Есть бывшие муж и свекровь, если б Далила якобы случайно погибла, то, придя в квартиру, они обнаружили бы, что пропало из вещей, например, из той же шкатулки. В этом случае искали б грабителей, а так выглядело бы, что Далила сама устроила беспорядок в поисках какой-то вещи и уехала к дочери, не убрав. А если б унесли только фотографии, никто этого не заметил бы, что и подтвердила Далила. Тереза выкачала много денег из вашего отца, он щедрый человек, поверьте. На эти деньги открыла магазины, чтоб еще и зарабатывать, ведь денег понадобилось очень много. Все продумывалось до мелочей, сбоя не должно было случиться. Но случился сбой... два сбоя!
– Подожди. – Алик туго соображал. – Выходит, ребенок жив?
– Об этом потом. Первый сбой: когда Далилу убивали-убивали, а она никак не хотела отправляться на кладбище. Второй – когда Мила обнаружила, что мертвый ребенок не ее, а этого не должно было случиться. Однажды ее пробовали сбросить с моста, убийца потому и не наносил ударов, чтоб выглядело как самоубийство. Что она к тому времени была неадекватна, подтвердили бы врачи роддома, ведь Мила создала им массу проблем.
– Но, по счастливой случайности, появился Алик и помог ей, – сказал следователь, когда Вячеслав сделал паузу и выпил воды. – В общем, все пошло не по плану.
– Однако Тереза и Серафим нашли выход, – продолжил Вячеслав. – Мила подсказала им своим поведением довести ее до психушки. А с сумасшедшим делай, что черная душа пожелает. Напоил насильно таблетками – и на руках труп. А папа с сыном и Терезой едут к дедушке: вот ваш правнук, проверяйте. Идея-то Терезы, значит, на половину состояния мистера Линдера она имела полное право, а для этого нужно стать женой Серафима. И вас, Мила, начали провоцировать на скандалы. Ничего не делали плохого, за вами просто ходили двое мужчин, натягивая вашу нервную систему до отказа. И ту девушку в туалете подсунули Серафим с Терезой.
– Вот мудаки! – высказался Алик. – Только, Вячеслав, я не пойму, зачем им было прикидываться мамой с сыном? Почему не братом и сестрой?
– Ответьте на вопрос, Серафим, – чуть наклонился к нему Вячеслав. Тот лишь сверкнул глазами. – Не хочет отвечать. А ответ на поверхности. Это надо было Терезе. Ей нужен был постоянный контроль над Серафимом и Милой. Сестру можно отстранить от назойливого участия в делах семьи, а мать не отстранишь. Она должна была знать каждый их шаг, чтоб, не дай бог, тот же Серафим не перетянул одеяло на себя.
– А я как чувствовал, – сказал Алик, – предупреждал тебя, Милка: маньяки сначала охмуряют, потом расчленяют. Ты никогда меня не слушала.
– Довольно упреков, – оборвала его Далила. – В такой капкан и ты бы попался. Все, Вячеслав?
– Нет. Моя ошибка унесла две жизни: акушерки, принимавшей роды у Милы и Клары, и нашей Терезы. А ошибка произошла, когда мы с Игорем явились к Серафиму. Но мы и не предполагали, что отец может похитить своего же ребенка. Тереза за товаром не уезжала, какой товар, когда они оба насмерть перепугались. Далила неизвестно где, а тут мы притащились, забрали Милу из психушки. Доктор сообщила об этом Терезе, которая сообразила, что близка к краху. И точно: мы отправились к Кукушкиной. Та рассказала, как не дала жить мальчику Клары, как заменила им сына Милы и вынесла того в сумке из роддома. И вдруг во время ее рассказа в нее стреляют!
– Убили? – ужаснулась Далила.
– Наповал, – кивнул Игорь.
– Убил Серафим, а не наемники, – сказал Вячеслав. – После того как мы побывали у него, он ездил за нами. Не знаю, послала ли его Тереза или он сам проявил инициативу, но Кукушкина должна была замолчать навсегда. Указав на Терезу, автоматически она указала бы на Серафима, и, чтобы не было сбоя, как с тещей, он сам застрелил Кукушкину. После убийства поехал к «мамуле» и задушил ее. Она стала мешать, а убив сообщницу, он выходит чистым, одновременно запутывает следствие. И я, дурак, сам дал ему козырь, представившись частным детективом, который помогает Далиле разобраться в неприятностях. А неприятности организовали он и Тереза. Серафим прикинул: вдруг я найду концы, тогда ему придет хана, мамуля Терезочка одна не пойдет на нары. Не станет ее – страсти поулягутся, сын Милы является и его сыном, ребенок помирит их с женой. К тому же смерть Терезы не даст Миле оттолкнуть мужа – чисто психологический ход, рассчитанный на добрые души. Таким образом, то, к чему Серафим с Терезой стремились, окажется полностью в его руках. Это дедуля за океаном, виллы, дворцы, счета в банках, процветающая компания и сопутствующие блага первых людей мира. Ах да, есть еще теща... Ну, тещу укусила бы змея в Бразилии, змей там полно, и почти все ядовитые... У меня все. Дайте чаю.
Но Далила не пошевелилась, она крепко зажмурилась, поджав губы, словно ей мешали присутствующие осмыслить услышанное. Распахнула глаза, когда услышала звук пощечины. Мила врезала Серафиму и процедила:
– Где мой сын?
– Ты веришь этому кретину, возомнившему себя Шерлоком Холмсом? – потирая щеку, окрысился он. – Ни одного доказательства, ни одного свидетеля не предоставил, так обвинить можно любого. Пустой треп.
– Одно то, что вы не являлись сыном Терезы, заслуживает пристального внимания к вашей персоне, – сказал Анатолий Тимофеевич.
– Это не преступление, – вяло ухмыльнулся Серафим. – Кого хочу, того и считаю матерью.
От его наглости все опешили. Серафим не то что не раскаялся, но и не собирался признавать вину. Следователь бросил ему:
– Доказательства ты сам мне предоставишь.
– А ему остается только все отрицать, – сказал Вячеслав. – Светит-то... остаток жизни провести за государственный счет.
– Где мой сын? – повторила Мила сквозь зубы.
– Я не знаю, – проговорил Серафим зло.
– Мила, ребенка найдем, – пообещал Анатолий Тимофеевич, подошел к двери, пригласил милиционеров, указал на Серафима: – Отведите его, он задержан. Остальным желаю здравствовать. Повторяю: ребенка найдем, идея, как найти, у меня есть. Мила, раз он был им нужен, с него пылинки сдувают.
В наступившей паузе чувствовались опустошение и незавершенность, когда не хватает малости, чтобы окончательно вздохнуть с облегчением. Хотя откуда взяться облегчению при глубоком разочаровании? Конечно, все это касается Далилы и ее дочери, но мужчинам, находившимся под напряжением довольно длительное время, тоже нелегко, что очень тонко почувствовал Алик:
– Вот интересно: подлость чужая, а тебя словно ведром помоев окатили. Скажи, Вячеслав, ты же все знаешь, почему мне неловко?
– Этого я не знаю, – вздохнул тот. – Спроси у более умных.
– Так я у тебя и спрашиваю. Ну ты его и прищелкнул! Я б никогда не додумался. У меня одни овации.
– Нет, какие сволочи! – потрясла кулаками Далила. – До меня только сейчас дошло! Нас пытались убить за то, чего мы не знали! Даже не подозревали! Уроды!
– Далила! – остановил ее Игорь. – Ребята, мне так выпить хочется... я водителем работал, ни грамма не пил.
– Ты же не пьешь, – напомнила Далила.
– А сейчас напьюсь! И буду буянить.
– Намек понял, – сказал Вячеслав. – Спустимся в ресторан. Мила...
– Я не могу... не хочу.
– А надо. – Игорь поднял ее насильно. – Идем, идем. Раз дяденька следователь обещал найти парнишку, найдет. Все пройдет, жить будешь.
– Ой-ой, папаша нашелся, – язвительно сказала Далила и обняла дочь за плечи. – Но он прав, Милка, пройдет. Урод, козел паршивый...
30
Неделя прошла в пассивном ожидании, Серафим не кололся. Мила удивляла стойкостью – ни
