Русская модель управления

реальность // Отечественная история, 1998 — № 1 — С

104.

¹⁸⁷ Левиков А Пресс-конференция не для печати // Литературная газета, 1987.—№ 51 — С 11

¹⁸⁸ Гордон Л , Клопов Э Указ соч С. 50.

начальников и подчиненн^хх в ущерб целям всей системы.

Когда же система переходит в нестабильный, аварийный режим работы, то, наоборот, для того, чтоб преследовать свои интересы, все звенья системы управления вынуждены работать результативно. И при стабильном, и при нестабильном режимах функционирования системы управления мотивы поведения людей одинаковы. И в том и в другом случае они преследуют свои интересы — выжить, преуспеть, разбогатеть. Но действия, направленные на достижение этих целей, совершенно различны. В стабильном, застойном состоянии системы они нацелены на сохранение существующего положения дел, в нестабильном, мобилизационном состоянии — на изменение ситуации для достижения результата, соответствующего целям всей системы управления.

При стабильном состоянии реформы невозможны. Для достижения серьезного успеха требуется перевести систему управления в нестабильный режим. Когда же стабильность потеряна, когда ни у кого нет уверенности в том, каковы завтра будут задачи и условия работы, поощрения и наказания, удастся ли по- прежнему преследовать свои интересы, а не интересы предприятия (учреждения, государства в целом), тогда заржавевшие шестеренки управленческого механизма со скрипом начинают работать.

Приметы нестабильности — ужесточение наказаний, ускорение движения кадров, неуверенность каждого, непредсказуемость характера работы, короче, повышенная степень неуверенности, неопределенности во всех вопросах. В таких условиях участникам управленческого процесса становится более выгодно и безопасно не противопоставлять свои интересы целям организации (в широком смысле этого слова), а работать на их достижение. Оказавшись в кризисной, нестабильной ситуации, кластерные единицы мобилизуют внутренние ресурсы и резко повышают результативность своей работы. «Наибольшая сплоченность персонала и прояснение истинн^хх целей фирмы наступают в тот момент, когда фирме угрожает смертельная опасность, а менеджер₉ы создают антикризисный штаб, и организация практически переходит на военное положение»^{1 9}.

Поскольку русская модель управления. формировалась фактически в военных условиях, то она работает результативно лишь в том случае, если лютость собственного начальства становится сопоставима с жестокостью внешнего врага. То есть начальство, чтоб добиться значимого результата, должно было прибегнуть к такому размаху репрессий по отношению к собственным подчиненным, к какому прибегали бы внешние захватчики. Система реагирует только на лютого врага, и пока начальник таковым не станет, не заработает.

Почему? В силу кластерного характера организаций начальство, особенно верховная власть, не имеет реальной возможности руководить низовыми подразделениями (общинами, артелями, бригадами и т. п.), так как они живут и действуют по своим законам и обычаям и не поддаются управлению формальными методами. «В отличие от западной team, у нас работа в группе плохо структурирована, плохо расписаны обязанности и функции каждого работника. В России в группу

¹⁸⁹ Медовников Д , Савеленок Е Архитекторы смысла // Эксперт, 2000 — № 39 — С 33.

бросили задание, и они там начинают между собой разбираться»¹⁹⁰.

Вышестоящие органы управления не могут обязать подчиненных добросовестно и с энтузиазмом трудиться, воевать или изобретать (точнее говоря, формально могут обязать, но без надежды на успех). Зато начальство может создать столь неблагоприятные условия существования для подчиненн^гх, что низовые подразделения сами будут вынуждены перестраивать свою деятельность ля достижения результата, заставляя людей менять стереотипы поведения и улучшая трудовую мораль.

Типичный пример времен послевоенного восстановления приведен в книге воспоминаний Л. И. Брежнева «Возрождение»: «Случай был забавный. Попал к ним чертеж, а на нем категоричес­кая резолюция: „Аварийно! Сделать сегодня же. Лившиц'. Ну, монтажники посмотрели и ужаснулись: по самым жестким нормам работы тут было дня на три. Не обошлось без крепкого слова, однако деваться некуда, навалились по-умному и смонтировали все в тот же день. Тут бежит к ним девушка из конструкторского бюро: „Где чертеж?' Оказалось, резолюция товарища Лившица, начальника энергосектора Гипромеза, относилась вовсе не к монтажникам. Он просил сделать всего лишь копию чертежа»¹⁹¹.

Ключевые слова здесь — «однако деваться некуда», они объясняют, почему репрессии результативны, — у начальства нет другого способа мобилизовать внутренние ресурсы кластеров, кроме как угрожать наказаниями. Жестокость начальства стала следствием скудности доступного ему арсенала средств управленческого воздействия. «Именно противоречие между возможностью власти и ее амбициями, между реальной силой и амбицией породило жестокость, — писал В. Б. Кобрин, — ...надеяться на быстрые результаты централизации можно было, только применяя террор»¹⁹².

Убежденность не только руководителей, но и подчиненн^хх в том, что эффективная власть не может не быть жестокой, имела место даже после сам^хх кошмарн^гх режимов. «Несмотря на все ужасы опричнины, в русское сознание вошла идея моральной оправданности террора, если последний осуществляется во имя укрепления власти» . Воевавший против русской армии на стороне Стефана Батория немец Рейнхольд Гейденштейн удивлялся отношению русских к Ивану Грозному: «Тому, кто занимается историей его царствования, тем более должно казаться удивительным, что при такой жестокости могла существовать такая сильная к нему любовь народа, любовь, с трудом приобретаемая прочими государями посредством снисходительности и ласки...» . Точно так же общественное мнение оправдывало и Петра I, и большевиков, и сталинские репрессии.

¹⁹⁰ Краснова В «Прививка элементов западной культуры не избавит российский менеджмент от его родимых пятен» беседа с А Наумовым // Эксперт, 1995. — № 10. — С 29

¹⁹¹ Брежнев Л И. Возрождение Л Лениздат, 1981. - 151 с - С 28-29

¹⁹² Кобрин В Б. Власть и собственность в средневековой Руси Х V-XVII вв М Мысль, 1985 — 297 с.-С. 160

¹⁹³ Елеонская А С Русская публицистика второй половины XVIII века М Наука, 1978 — 271 с - С 30

¹⁹⁴ Цит по Виппер Р Ю Указ соч С 91

Если взглянуть на череду государственных деятелей России и Советского Союза, можно легко выделить тех, кто искусственно переводил систему управления в нестабильный режим, раз­вязывал в обществе «конкуренцию администраторов». С другой стороны, можно выделить и группу тех деятелей, великих князей, царей или генеральн^хх секретарей, которые применяли противоположный подход, стремились реформировать страну цивилизованными методами, создать нормальный, немобилизационный, конкурентный в западном понимании управленческий механизм, без всякой азиатчины.

Среди последних, «либералов-цивилизаторов», были достойные и способные руководители, такие, как Александр II или М. С. Горбачев; были не только талантливые, но и удачливые администраторы, такие, как Александр I («...нечаянно пригретый славой» — именно о его «везучести»). Их усилия по большей части ни к чему не приводили. Александр I, у которого все вроде бы получалось, пестовал ростки будущего гражданского общества, наблюдал за тайными обществами будущих декабристов, не разгоняя их и видя в них будущую конструктивную оппозицию. Он оставил после себя государство, где уже не могло быть места бироновщине и дворцовым переворотам. Но стоило ему умереть, и движение страны к гражданскому обществу надолго приостановилось.

И у других правителей, разделявших те же подходы, все рушилось, как только они ступали на либерально-цивилизаторский путь, пытались стабилизировать систему управления и ввести нор­мальные, предсказуемые правила игры. Эти люди, к глубокому сожалению, были неорганичны своей среде. И как бы