Русская модель управления

привели к созданию шедевров Мельникова, конструктивизму Татлина, братьев Веснин^гх и многих других. Все это было закономерно вытеснено кондовым советским стилем, более подходящим для стабилизирующейся системы. И в поэзии, чутко реагирующей на состояние умов, происходили аналогичные явления. Поэты «серебряного века», отбросив традиции, увлеченно искали новые формы и интонации. Но со сменой эпохи поиск нов^хх форм постепенно прекратился. С гибелью Маяковского на поэтическом Олимпе надолго воцарились традиционалисты (в худшем смысле этого слова).

Одним административным давлением нельзя объяснить исчезновение новаторских течений в живописи, архитектуре и поэзии. Смена режимов изменила воспринимаемый художниками и поэ­тами вектор общественного настроения. Николай Заболоцкий был неукротимым экспериментатором, своей поэзией отрицавший привычные формы. В поздний же период своего творчества он стал писать в более классической манере не только под воздействием лагерного опыта, но и в силу собственной творческой эволюции. Последней картиной Малевича, агронома по образованию, был тихий сельский пейзаж. Татлин, конструктор и инженер, к старости стал рисовать милые садовые цветы²³⁵.

²³³ Коллонтай А. М Проституция и меры борьбы с ней. М , 1921

234

Коммунистическая партия и организация работниц М, 1 9 1 9 —С 40

²³⁵ Панков В Указ соч С 71

Потребовалось еще более полувека для того, чтобы в глубинах русского национального характера проснулась очередная волна буйства и отрицания, вылившаяся в так называемый русский рок.

С точки зрения здравого смысла кажется странным, что в структурах мышления, менталитете, образе жизни, в идеологии общества нет защитн^гх механизмов, препятствующих смене состояний системы управления. Как отдельному человеку должно быть психологически сложно переходить в другой режим существования, в одночасье менять стереотипы поведения, так и общество в целом должно бы сопротивляться резким переменам в образе жизни и отказу от традиций. В большинстве стран роль такого «якоря-стабилизатора» выполняет идеологическая сфера, в качестве которой на протяжении большей части истории человечества выступала религия.

Идеологической основой западн^хх стран изначально был католицизм. Даже в тех обществах, которые впоследствии, в ходе Реформации, стали протестантскими, базовые представления о роли идеологии в государстве, о соотношении духовной и светской власти уже были заложены католицизмом. Если сравнить структуры церковной организации в Западной Европе и России, то обнаружатся принципиальные различия.

Во главе католической церкви стоит папа римский, ему подчиняются кардиналы, кардиналам — епископы и так далее, вплоть до приходского священника в каком-нибудь дальнем сельском приходе. Поэтому властные нити церковной организации находятся за_ пределами национальной государственности. И государство, и общество, неважно в Германии ли, во Франции ли, имеют ограниченные возможности влияния как на кадровую политику церкви, так и на идеологическую сферу в целом.

«Григорианская реформа, названная так по имени папы Григория VII, была лишь наиболее внешним проявлением мощного движения, которое тогда увлекло церковь на возвратный путь к истокам. Речь шла о восстановлении перед лицом воинов автономии и власти класса священников. ...Отсюда стремление укрепить независимость папства, предоставив избрание понтифика коллегии кардиналов (декрет Николая II от 1059 года). Отсюда же и усилия, направленные на то, чтоб вывести духовенство из-под власти светской аристократии, чтобы отнять у императора и, следовательно, у сеньоров право назначения и инвеституры епископов, а заодно и подчинить светскую власть духовной, возвысив меч духовной власти над мечом светской или передав оба папе.

...Папа Урбан II продолжил борьбу, углубив ее, и прибегнул к крестовому походу, чтоб объединить христианский мир под своим авторитетом. Компромисс был достигнут в 1122 году в Вормсе: император оставлял папе инвеституру „посохом и кольцом', обещал уважать свободу выборов и посвящений. Но сохранил за собой инвеституру „жезлом', символом светской власти епископов»²³⁶.

«Лишь обеспечив себе власть над епископами, взяв в свои руки кодификацию канонического права, и особенно использовав финансовые источники церкви, не без сильн^хх протестов, например, в Англии и Франции, папство в XII веке, но преимущественно в XIII, стало

²³⁶ Ле Гофф Жак Указ. соч С 95

преобразовываться в сильную наднациональную монархию»²³⁷.

.Западная церковь в главн^хх вопросах независима от влияния светских властей и от многих внешних обстоятельств, как бы там ни складывались народные настроения, церковь вырабатывает свою политику, исходя из указаний Ватикана, и у местных властей руки коротки вмешиваться в дела католической церкви как мировой организации. То, что проповедует священник в городском и сельском приходе, в основных своих параметрах определяется не в том городе и не в той стране, где он проповедует. Эта независимость от властей дает церкви возможность более принципиально придерживаться своей точки зрения. Западный человек вырастает в убеждении, что идеология не зависит от властей, от государства в целом и от сиюминутных обстоятельств.

В России, как и в других православных государствах, ситуация прямо противоположная. Православные церкви автокефальны, то есть самовозглавляемы. В каждой, или почти в каждой, православной стране есть свой патриарх — высший церковный иерарх. Он находится в фактической зависимости от монарха или генерального секретаря. В Московском государстве церковь окончательно перешла в подчинение светской государственной власти еще в XV столетии. После заключения Флорентийской унии (1439) и завоевания Константинополя турками (1453), избрание митрополита стало производиться собором русских епископов по согласованию со светской властью, а к концу XV века и по прямому указанию великого князя московского²³⁸.

Петр I ликвидировал последние рудименты организационной специфики церковного устройства. После смерти патриарха он в течение долгого времени не назначал нового, а потом заменил патриаршее правление Святейшим Синодом, то есть министерством по делам религии. Во главе Синода был поставлен не церковный иерарх, а абсолютно управляемый государственный чиновник, обер-прокурор. В саму церковную организацию Петр внедрил параллельные контрольные структуры — церковных фискалов-«инквизиторов» .

На этом экспансия государства в дела церкви не прекратилась. Полномочия Синода стали постепенно перетекать к собственному аппарату обер-прокурора. «При обер-прокуроре С. Д. Нечаеве (1833-1836) Синод лишился права ревизии финансов церкви. Но следующий, граф Протасов, учредил собственную канцелярию по образцу министерской, ...из подчинения Синода он вывел хозяйственные дела. Чиновничьи штаты расширились, а иерархи, члены Синода, лишились какого-либо влияния на управление. Если раньше обер- прокурор был при Синоде, то теперь Синод состоял при обер-прокуроре. Синод не мог вынести никакого решения по хозяй­ственным, учебным и многим другим, даже по чисто конфессиональным, делам без предварительной подготовки их в соответствующих столах канцелярии. Доходило до того, что чиновники иногда готовили два-три проекта решения по одному делу, иногда противоположн^хх по смыслу, каждый из котор^хх подписывался у архиереев — членов Синода, а Протасов выбирал тот, который считал нужным доложить царю или пустить в ход. Только после его резолюции „Ис-

²³⁷ Там же. С 99

²³⁸ См Борисов Н С. Указ соч С 4

²³⁹ См. Ключевский В. О Собр соч Курс русской истории Т4 — С 167

полнить' решение вступало в силу и рассылалось по инстанциям»²⁴⁰.

«В ходе русской истории, начиная с крещения Руси и кончая последним обер-прокурором Святейшего Синода, совершенно неизменной линией проходило полное подчинение церкви государству. Византийское христианство не завоевало Руси, а было утверждено государственной властью Владимира Святого. Первый кандидат в патриархи, Иеремия, отказался жить в Москве, предпочитая Владимир „яко град старейший'.