режима впрыснула адреналин в застоявшийся механизм системы управления, воссоздала мобилизационную экономику, позволила привлечь все необходимые ресурсы и
257 Бердяев Н А Истоки и см^1сл русского коммунизма М . Наука, 1990. — 220 с — С 88
258 Сироткин В Россия царские и советские элиты // Россия XXI, 1994 - J№ 3. - С. 52 бросить их на решающие направления. Ценой огромных жертв и расходов достигается успех.
«За 1917-1922 гг. Россия потеряла более 10 миллионов человек, несколько миллионов наиболее высококвалифицированн^хх специалистов. Промышленность лежала в руинах.
К 1953 г., последнему году жизни Сталина, страна была принципиально иной. СССР вышел победителем из второй мировой войны и стал сверхдержавой. Российская империя не просто восстановлена, а значительно увеличилась благодаря появлению государств сателлитов и союзников. Треть населения мира следует указаниям из Москвы, а еще сотни миллионов с симпатией наблюдают за уникальным экспериментом на 1/6 части суши. СССР располагает мощнейшим ВПК и научно-техническим потенциалом». Как сказал по тому же поводу Черчилль, «Сталин принял из рук Ленина государство с сохой и превратил его в могучую страну с атомной бомбой»25 .
Получается, что в России бунты, революции и приравненные к ним по разрушительной силе реформы являются механизмом принудительной смены стабильного состояния системы управления на нестабильное. Когда система слишком долго пребывает в застойном режиме и нет каких-либо внешних факторов, вынуждающих ее мобилизоваться, то в этом случае в системе срабатывает внутренний ограничитель, и она взрывается революцией. Страна автоматически откатывается к нестабильному режиму функционирования системы управления, к мобилизациям, репрессиям, результативной работе.
Таким образом, было бы ошибкой рассматривать российскую государственную машину только как универсальное средство подавления населения, подчинения его целям государства. Нельзя сказать, что государство всегда противостоит людям. Взаимоотношения государства и населения зависят от фазы, в которой находится система управления. Государственный аппарат — что-то вроде господствующей высоты, которую по очереди занимают то одна, то другая воюющие стороны.
В нестабильной фазе государственная машина с помощью идеологического давления, репрессий и прочих мобилизационн^гх механизмов вынуждает население работать аварийно и достигать требуем^хх результатов. Когда нестабильное состояние системы управления затягивается, это чревато слишком большими потерями для страны — система начинает пожирать своих, истреблять направо и налево собственное население, слишком активно проедать ресурсы, то есть идет вразнос.
Маятник русской истории достигает высшей точки нестабильности, аварийности — и начинает неизбежное движение назад, в противоположную фазу. Начальники и подчиненные, устав бояться наказаний и надрываться на работе, приспосабливаются к агрессивной среде, к нестабильному режиму, начинают уклоняться от выполнения обязанностей, осваивая «технику административной безопасности» и становясь все менее уязвимыми для репрессий. Аварийно-мобилизационные механизмы управления деградируют и теряют результативность, система теряет жесткость и перерождается.
Постепенно управленческий аппарат начинает работать на защиту управленцев от
259 Бондарев В Сталин и Ленин // Родина, 1995 — № 1 —С 44
последствий нестабильного состояния системы управления, а тем самым и на выживание и спокойное существование всего населения. На данной фазе действия государственного аппарата фактически направлены против государства, они способствуют демобилизации ресурсов и препятствуют реализации целей государства. Так, «после смерти Петра Великого началось последовательное „освобождение' дворян от обязательной службы — сначала солдатской, потом и прочих, при Петре III в 1762 году завершившееся манифестом „О вольности дворянства'. Манифест освобождал дворян от всякой обязательной службы и превратил российское дворянство в монолитный паразитический класс...»260.
В главе «Причины образования русской модели управления» настоящей книги упоминалась введенная Петром I система баллотировки офицеров для продвижения по служебной лестнице — конкурентная в своей основе и независимая от вышестоящего начальства процедура гласного обсуждения и тайного голосования. В XIX веке эта «система отбора высших офицеров начала постепенно размываться: аттестация дала возможность увести дело в бумажное русло и заблокировать продвижение нежелательного человека»261. Карьерные перспективы неспособн^гх офицеров улучшились, качественный уровень офицерского корпуса стал снижаться.
«В эпоху, предшествовавшую Крымской войне, русские солдаты не завинчивали до конца ни одной гайки на своих ружьях: с разболтанными шурупами команда „к ноге' выполнялась особенно гулко и красиво. Великий князь Михаил Павлович был убежден, что война, отучая солдата от строевой выправки, только портит его. Уровень боеспособности русской армии понижался с каждым десятилетием...»262.
Когда управленческий маятник достигает высшей застойной точки, апофеоза стабильного состояния системы управления, например, в 70-80-х годах XX века или при позднем Николае I (как, впрочем, и при Николае II), неизбежно рушатся управленческие связи, слишком далеко отпускается поводок. Уже никто и ничто не работает на конечный результат, все заняты воровством и устройством собственн^хх карьерных дел, в стране полный застой и начинающаяся разруха, как при Брежневе, положение чревато скатыванием страны в глубокую пропасть и безнадежную потерю всего, что только можно потерять. Или как в наши дни, когда «мы понимаем, что начинается самое интересное. Все ресурсы выработаны. Все советское разболталось, развалилось и сгнило. Советская наука на последнем издыхании, образование — не соответствует времени. Самая активная часть советской номенклатуры уже украла все, что могла, и теперь даже воровать не в силах»263.
Начинается распад системы управления, а затем срабатывает вмонтированный в русскую модель управления предохранитель — случается либо проигранная война с последующими катастрофическими реформами или даже революцией, либо что-нибудь подобное. И маятник
Лебедев Г. Тысячу лет спустя, или Опережающие прорывы и их цена // Знание — сила, 1989 - № 5. - С. 55
261 Архангельская Н Оборона безопасности С 49
262 Нестеров Ф Указ. соч. С. 150
263 Фадеев В Не дождетесь // Эксперт, 2000 - № 31. - С 70
русской истории начинает обратное движение в сторону нестабильного управленческого режима. Частные интересы вытесняются из системы управления, и бюрократическим аппаратом снова овладевают государственные цели. А впереди предстоят мобилизации и репрессии, грандиозные достижения и жертвы.
Сам по себе управленческий аппарат нейтрален, он функционирует в стабильном или нестабильном режиме в зависимости от направления движения исторического маятника. Действия конкретных управленцев и в том и в другом случае определяются их должностными, карьерными интересами. Стереотипы «правильного» поведения людей в решающей степени зависят от состояния системы управления на данном предприятии, учреждении или, шире, в стране в целом. При нестабильном режиме система поощряет «конкуренцию администраторов», при стабильном — вознаграждается неконкурентное поведение.
Так, с начала 90-х годов и по настоящее время государство пыталось применять жесткие методы взимания налогов. Появилась налоговая полиция, получившая право вламываться в офисы предприятий- недоимщиков, забирать из кассы деньги, ценные бумаги (в первую очередь векселя) и арестовывать ликвидную часть их имущества, направляя ее на покрытие задолженности по налогам. Предприятия, в свою очередь, прятали свои финансовые потоки на счетах и в кассах дочерних и партнерских фирм, прочее имущество фиктивно отдавали в залог или переводили на баланс тех же «дочек».
Заслуги сотрудников налоговой полиции, как и положено российским мобилизационным структурам, оцениваются по тому, сколько средств они сумели отнять у предприятий. Очень скоро налоговые