людоедского государства. Как заметил Герцен, 'в русской жизни страшнее всего бескорыстные люди': «...Из состояния хаоса и анархии способен появиться только один правитель „с твердой рукой'. И тогда вся надежда — на бюрократию. В противном случае на территории страны будут проживать не законопослушные граждане цивилизованного государства, а данники и крепостные нового „ханства' комиссаров и воевод»576.
Не случайно в периоды нестабильного состояния системы управления государство отчаянно борется с коррупцией (примеры: петровские репрессии, в ходе котор^хх царь пытался ликвидировать взяточничество и сделать жалованье единственным источником доходов чиновников577, истерические попытки борьбы с лихоимством при Павле I, чистки при большевиках, андроповская борьба «за чистоту рядов»), так как без этого невозможно навязать населению мобилизационные порядки.
Впрочем, чтобы убедиться в народном характере российской бюрократии, нет необходимости использовать сложные логические доводы. Достаточно вспомнить бюрократов застойного брежневского или даже нынешнего времени. Вспомните милейшие лица этих тетенек и дяденек, в котор^хх не было ничего от бесчеловечных монстров. Им совершенно не была нужна власть над человеком. Они требовали, в сущности, только одного — чтобы никто не нарушал их служебный покой, не мешал жить, не заставлял работать, не ставил под угрозу их благополучие, не вынуждал к каким-то действиям.
Поэтому они пуще всего блюли процедуру, а их священную ярость и ненависть вызывало только то, что требовало от них каких-то действий, не направленн^гх к их интересам, например, когда какой-нибудь настойчивый проситель, жалобщик или правдоискатель пытался пробиться
575 См.: Глебова А. Чистая вода от Хельмута Шмидта // Эксперт, 2000. — № 28 — С. 59
576 Сироткин В Указ. соч. С. 52.
577 См.: Троицкий С М Указ. соч. С 253 через бюрократические препоны и добиться своей цели. Таких людей чиновники гоняли по кругу и даже преследовали, потому что подобные правдоискатели нарушали вековые правила игры, разрушали компромисс между народом и государством.
Бюрократия олицетворяла собой этот компромисс. В стабильное время бюрократия в силу своей неэффективности и корысти не позволяла государству сожрать свой народ ради достижения каких-то амбициозн^хх государственных целей. Но при этом бюрократия сохраняла и поддерживала структуры, ритуалы, обычаи, идеологию аварийно-мобилизационного управления. Когда наступал кризисный период и система управления переходила в нестабильный режим функционирования, бездействовавшие в стабильн^хх условиях структуры и ритуалы наполнялись реальным содержанием, и система управления действительно становилась жестокой, но результативной.
Описанная выше технология достижения компромисса между государством и обществом худо-бедно справлялась со своей ролью, но с каждым новым столетием становилась все более обременительной для страны. К настоящему времени, согласно материалам специального обзора 99 стран с точки зрения коррупции (Transparency Internationa5l78 1998), Россия занимает 82-83-е место в группе стран «исключительной коррумпированности» . Постиндустриальное общество при таких отношениях между чиновниками, с одной стороны, и прочими юридическими и физическими лицами, с другой, просто невозможно. Современное общество столь сложно устроено, в нем так много «стыков» между различными сферами, отраслями, предприятиями, домохозяйствами, информационными и финансовыми потоками, новыми бытовыми, культурными и прочими явлениями, что «регулировка» этих «стыков» традиционными российскими методами потребует мобилизации в госаппарат всего взрослого населения, а суммарный оборот взяток превысит объем ВВП. Да и «...не может быть конкурентоспособной страна, где административная власть давно сделала всех активн^хх людей уголовниками, где она оценивает свою эффективность по тому, что нового ей удалось запретить, чтобы его же потом можно было в индивидуальном порядке разрешить»579.
Поэтому невозможно не только усиление, но даже просто сохранение нынешнего уровня участия государства в хозяйственной жизни, да и в других сферах жизнедеятельности русского общества. «Сегодня на предприятие в любой момент может прийти с проверкой чиновник практически любого ведомства, в принципе осуществляющего контрольные функции. Таким образом, реализуется извращенная и пагубная как для бизнеса, так и для государства схема самофинансирования чиновничества — „на кормлении'» . «Конкуренция происходит на уровне „аукциона взяток' и рекомендаций других взяточников о благонадежности подрядчика (аккуратность в отдаче оговоренн^хх откатов, молчание и беспроблемность с контроли15у1ющими органами) по сети неформальных контактов, очень развитой в чиновничьей среде»5 1. «При
578 Радыгин А., Сидоров И. Указ соч. С. 56.
579 Лопухин В. Указ. соч С 41
0 Талиев А. Тест на адекватность // Эксперт, 2001. - № 1-2. - С 56.
1 Бармин-Постников А Царство отката // Эксперт, 2000 —№22 —С 46 достигнутом уровне казнокрадства и мздоимства дирижизм вообще не должен обсуждаться в терминах экономических — плодотворнее, не теряя времени, сразу обсуждать его в терминах уголовных»582.
Новые условия настоятельно требуют упростить и удешевить процедуру достижения общественного компромисса, сделав ее однократной и всеобщей. Пусть то, что отдельные граждане и организации покупают у чиновников за взятку, будет официально предоставлено всем, причем бесплатно. Пусть не отдельный чиновник за взятку сделает условия существования физического или юридического лица приемлемыми, а закон смягчит свои непомерные требования (налоговые, регистрационно-лицензионные и прочие) к к этим лицам. К такому простому и привлекательному тезису сводится большинство требований по совершенствованию законодательства и правоприменительной практики583.
Выполнимы ли эти пожелания? Даже если не принимать во внимание техническую сложность такой революционной задачи («...в наших нынешних условиях очищение зако15о4дательства от щелей, связывающих чиновника с активами, есть не эволюция, но революция»58 ), возникают сомнения в том, соответствует ли желанная антибюрократическая административная революция сущности российской модели управления.
Ведь русское государство всегда предъявляло непомерные требования не только к своим подданным, но и к себе самому. Завышенный уровень государственн^хх притязаний всегда был главным мотором развития России. Впервые мир узнал об этом явлении, когда Иван Грозный провозгласил себя царем (то есть «цезарем», преемником византийских императоров), а Москву — Третьим Римом. Разумеется, у Ивана Грозного были некоторые основания для подобной «исторической наглости».
«С падением Константинополя московский государь оказался единственным независимым правителем православного мира, если не считать Грузии, которая с московской позиции представлялась скорее легендарным царством, нежели географической или политической реальностью. В условиях средневековой идеологии, когда только за носителями истинной веры признавалось право на истинное бытие, другие народы оказывались как бы несуществующими. Таким образом, глава Московского государства оказывался на языке этих понятий властелином всего мира»585.
«Женитьба Ивана III на Софье Палеолог, которая передала своему супругу и потомству права на корону византийских императоров, лишь добавила юридическую санкцию к действительному положению дел»586. Периферийное во всех отношениях государство, малонаселенное, неразвитое, неокультуренное самозвано провозгласило себя сверхдержавой и стало изо всех сил добиваться
583 |
2 Талиев А , Привалов А Идеологическая недостаточность // Эксперт, 2000 — № 19 —С. 50. См , например Алексашенко С , Гавриленков Е., Дворкович А , Ясин Е Реализация либеральной стратегии при существующих ограничениях // Вопросы
экономики, 2000 — №7 -С. 14