420
И. А. Гончаров возвращался в Петербург через Сибирь из путешествия на фрегате «Паллада».
421
Опущены подробности о проявляемой «нашим любезным», но увлекающимся H. Н. Муравьевым несправедливости к некоторым из его помощников. Сам Пущин простудился, и голос его «не отличается звучностью»; впрочем, декабристы «уже 30 лет лишены голоса».
422
423
Публикуется впервые.
424
Еще 28 октября 1854 г. И. Д. Якушкин писал Пущину из Иркутска: «Не очень давно заходила ко мне Дросида Ивановна и просила написать к вам, чтобы вы прислали ей денег, она считает за вами процентов с своего капитала за два года». 13 декабря Якушкин писал Пущину, повидимому, после сообщения по поводу требования Д. И. Кюхельбекер: «О капиталах своих Др. Ив. нисколько не хлопочет… видно, она в тот раз шарахнулась, сама не зная почему». Судя по комментируемому письму Пущина, вдова Кюхельбекера снова «шарахнулась» в мае 1855 г.
425
Вначале – разные местные новости. Между прочим, о болезни М. М. Мешалкиной: «Все это большая помеха у меня, – тем более, что я не умею вполовину о ком-нибудь заботиться».
426
Брошюрки – по восточному вопросу, в связи с Крымской войной. Одна из них «замечательна справедливостью к русским, это не часто встречается на иностранных языках».
427
Произведения.
428
Сохранилась группа писем Дороховой за 1855 г. к Пущину; все – о его дочери Аннушке, о воспитании ее.
429
Незабвенным называл Николая I его сын Александр II в официальных сообщениях. Это прозвище подхватили и применяли в ироническом смысле Герцен, декабристы, вся прогрессивная общественность.
430
«Иллюстрация» – франц. издание; «Петербургская газета».
431
Публикуется впервые.
432
Фамилия П. А. Клейнмихеля отмечена в письме одной буквой «К.» – по соображениям цензурным. Увольнение этого ученика Аракчеева, вора, взяточника, несмотря на полное невежество, игравшего роль временщика при Николае I, рассматривалось обществом как доказательство отхода Александра II от реакционной политики его отца.
433
Буквально: который получил всеобщее признание
434
А. И. Дельвиг сообщает о Клейнмихеле: «Неожиданно он получил от государя письмо о необходимости его удаления ввиду общественного против него мнения» («Полвека русской жизни», т. II, 1930, стр. 50).
435
Вместо слова царь – в письме буква Ц.
436
Публикуется впервые.
437
Первое обращение Пущина к Н. Д. Фонвизиной на «ты» – в неизданном письме от 23 декабря 1855 г. Здесь сообщается, что все спрашивают Пущина о Наталье Дмитриевне.
438
Кто ищет – находит
439
Таней называла себя в переписке с Пущиным Н. Д. Фонвизина, заявлявшая, что в «Евгении Онегине» Пушкин изобразил ее брак с Фонвизиным и что ее отношения к Пущину при жизни мужа сходны с отношением Татьяны к Онегину.
440
Публикуется впервые.
441
Пущин, получив «Исповедь» Фонвизиной («Унженская поэма»), постарался освободиться от гостей, чтобы прочитать присланное. Это одно из многочисленных произведений Н. Д., наполненное мистическими рассуждениями о любви к Пущину, о долге перед памятью покойного М. А и т. п. (ЦГИА, ф. 279, оп. 1, № 303).
442
Пущин не хочет, чтобы Н. Д. называла его Онегиным. Для характеристики писем Н. Д. Фонвизиной к Пущину, ее возвышенного стиля вообще приведу отрывки из двух ее писем к нему:
«Добрая Матрена Михеевна, конечно, удивится, получив от меня ответ на письмо ваше от 11 июня из Рязанской губернии и степной деревни. Я залетела сюда вольной пташкой одна-одинехонька. Когда, вырвавшись из клетки своей, я очутилась в тарантасе одна с девушкой, мне невыразимо стало грустно при мысли, что теперь я и везде, как в тарантасе, одна-одинехонька. – Слезы сдавили грудь, но так привыкли они у меня прятаться в сердце, что ни одна не показалась наружу. Колокольчик гудит, версты мелькают, вот еще колокольчик навстречу, какое-то семейство я модном экипаже, что-то весело разговаривают, а мне еще тяжелее, – с кем я, одинокая, слово молвлю?… На повороте обернулась, и вдалеке под каким-то темным облаком представилась высокая колокольня церкви, близ которой скрыто в земле последнее мое земное сокровище, последняя отрада моей жизни. – Прости, Michel, благослови мое странствие! Едва ли где-нибудь на земле есть еще для меня радость…
Где люди, там страсть. Здесь, в этой глуши, встречаешь гораздо более энергии, более чувства неподдельного, менее испорченности, чем под Москвой, здесь как хорошее, так и дурное в естественном виде своем – потому-то хотя дурное более поражает, но зато и хорошее является прекрасным. Быт здешних и окружных крестьян напоминает повести Григоровича и «Записки охотника». Никогда еще не жила я так близко с мужичками – никогда так пристально не вникала в их нравы, быт…
Здесь, в степных местах, лес в такую диковинку и так мало его видно, что я, очутившись в лесу, обрадовалась лесу, как чему-то родному. Я как-то тут проникнулась еще сильнее моим одиночеством в этом огромном божьем мире, и мне стало невыразимо грустно… Казалось мне, что я как будто каким-то чудом переброшена куда-то, и все становилось мне грустнее. Я бродила и рвала цветочки… Неизменно преданная вам Н. Ф.» (село Козмодемьянское, Рязанской губернии. 10–13 июля 1854 г.).
«Видно, что доброму другу моему, Матрене Михеевне, судьба получать от меня послания из разных темных углов России. Собиралась было писать к вам в прошедшем месяце, а за разными хлопотами не удалось, хотя и было постоянное желание поделиться с вами и мыслями и впечатлениями. Я не люблю писать к вам наскоро, как-нибудь, чтобы только сказать, что я к вам писала, – нет, я люблю поговорить с вами на просторе, рассказать подробно случающееся со мной, потолковать о чем-нибудь заветном для меня, в полной уверенности, что все это найдет отголосок в вашем добром сердце; писавши к вам и прочим
