инстинкт самосохранения. Ну и конечно, он надеялся на то, что Ира, оставшись наедине со своими сомнениями и ощутив одиночество рядом с любимым человеком, поймет наконец, с кем она будет по- настоящему счастлива… Ведь именно одиночество и толкнуло ее в его объятия.
– Я что-то не пойму, Самсонов-то сам любил ее?
– Говорил, что любил, но он вообще любвеобильный…
– Вы хотите сказать, что у Самсонова, кроме Иры, были еще женщины?
– Понимаете, он журналист, ему приходилось много ездить, встречаться с людьми… Он мог, к примеру, уехать в какую-нибудь дыру, в степь, и жить там с какой-нибудь девицей, жить и пить… Он называл это романтикой, хотя все кругом понимали, что это элементарная распущенность, расхлябанность…
– Самсонов сейчас в Москве…
– Да, представьте, его пригласили в Москву… Потому что он, несмотря ни на что, талантлив, оригинален… Этого у него не отнять. Будем надеяться, что в Москве он будет вести себя как-то иначе… Хотя, как мне кажется, комфортнее всего он чувствовал бы себя на телевидении… Он просто должен быть на виду, он должен всех восхищать, поражать, удивлять и потрясать… Уж такой это человек…
– Он красивый? – невольно вырвалось у Наталии, потому что она не видела этого яркого и оригинального Самсонова и очень удивилась бы, узнав, что у него обычная внешность.
– Да, он красивый… – И Андрей посмотрел на нее с вызовом. – Но ведь и я не урод, если вы об этом…
– Да нет, что вы… Просто я несколько абстрагировалась… Вы так интересно о нем рассказывали, что мне захотелось его увидеть…
– Он похож на Нижинского… Только грубоват… А внешность, как у ангела…
– Понятно. – Наталия почувствовала себя неловко под взглядом своего визави. – Так что вы хотите от меня? Узнать причину ее самоубийства?
– Не столько причину, сколько
– В лицее, а не в школе?
– Когда только окончила университет и приехала к нам, то работала в школе, ее заметили и пригласили в лицей… Но она отказалась, считая, что все дети одинаковые и их нельзя подразделять на обычных школьников и лицеистов… Но потом у нее эта дурь прошла… Лицей – это оказалось престижным и денежным…
– А как складывались у нее отношения в лицее с педагогическим, так сказать, коллективом?
– По-моему, отличные… Ира, во всяком случае, была всем довольна. Она вела младшие классы и мечтала на будущий год взять себе два старших.
– Она же математик?
– Да, она была сильным математиком… А как педагог была очень принципиальна… Для нее важны были не оценки, а отношение ученика к поставленной задаче. Она считала, что посредством математики можно влиять на формирование характера ребенка в целом… Кажется, на эту тему она собиралась писать диссертацию… Не могу привыкнуть к мысли, что ее нет… Вот, кажется, сейчас зайду к ней в лицей, открою дверь ее класса или учительской и сразу увижу ее стройную фигурку с высоко поднятой головой… Она носила высокий конский хвост…
Он так часто повторял слово «высокий», что Наталия поняла: для него Ирина была слишком высока, недосягаема… И вполне возможно, что так оно и было на самом деле…
– У вас есть координаты Самсонова?
– А зачем они вам? Насколько мне известно, вы способны
– Вас не должно касаться, как я буду работать… Прошу заранее извинить меня за грубость, но если я спрашиваю у вас координаты Самсонова или что-то еще, имеющее отношение к делу, то вы должны помогать мне, а не задавать дурацкие вопросы… Уверяю вас, если бы я сидела на месте, я бы не раскрыла ни одного преступления… Мне приходилось рисковать жизнью, чтобы соединить все логические нити, ведущие к развязке… Я довольно часто сама становилась приманкой, мишенью, чтобы только вывести на свет преступника… То, что я
– Да, разумеется…
– И все же, Андрей, признайтесь: вам хотелось бы, чтобы виновным был Самсонов? Но вам нужны доказательства?
Он ничего не ответил. Просто достал записную книжку и, порывшись в ней, выписал на чистый листочек его московский телефон и адрес и протянул мне.
– Знаете, что я заметила?
– И что же? – Он почему-то не смотрел в мою сторону.
– А то, что вы очень мало рассказали об Ирине… У вас есть ее фотография?
– Да, извините… – Он снова достал записную книжку и вырвал оттуда несколько листков. – Вот, пожалуйста, фотография и адрес…
– Вы не знаете, кто сейчас живет в этой квартире?
– Кажется, теперь она принадлежит муниципалитету, но там никто не живет… Так, во всяком случае, мне сказала соседка… А теперь деньги…
Он достал из кармана пальто деньги и протянул Наталии.
– Здесь ровно тысяча. Да, чуть не забыл… Сейчас я оставлю вам свой телефон… Скажите, вам будет удобнее, если я сам вам позвоню или…
– Как вам будет угодно… Возможно, вы и сами узнаете что-нибудь новое и захотите мне рассказать… Знаете, всякое бывает…
И он ушел, даже забыв попрощаться. Но уже через пару минут вернулся:
– Извините… У меня голова кругом от всего этого… Я просто хотел сообщить вам, что в три часа в лицее будет поминальный обед – сегодня годовщина смерти Ирины… Думаю, если вы пойдете туда, то узнаете намного больше о ней… Возможно, что встреча с людьми, которые были близко знакомы с Ирой, как-то повлияет на ваши
Этот Захарченко начал уже раздражать Наталию своим активным вмешательством в сферу ее подсознания и всего того, что позволяет ей
– Хорошо, я подумаю. Только я не знаю, где находится ваш лицей…
– Это бывшая женская гимназия на улице Гончарова…
– Я поняла… А вы-то сами там будете?
– Конечно…
Ей хотелось сразу же после его ухода сесть за рояль и попытаться что-то увидеть, но ей помешали. Как, собственно, всегда. Она уже давно заметила, что обстоятельства в ее жизни складываются таким образом, что ей иногда приходится вести расследования, лишь исходя из интуиции и логики и практически лишь отчасти привлекая сюжеты своих видений. А сколько раз бывало и такое, что у нее просто не было возможности сесть за инструмент! А ведь видения посещали ее лишь в момент музицирования на рояле дома или пианино, где бы оно ни находилось… А уж случаев, когда она, увлекшись распутыванием или проверкой собственных версий, просто-напросто
Раздался звонок в дверь. «Сара, – подумала Наталия, – кому же еще быть?» Но уже возле двери она засомневалась: Захарченко только что вышел, не может такого быть, что, встретившись с Сарой на лестнице, они бы не обмолвились ни словом…
