Глава 22
Чтобы во всем разобраться и отпустить Дронго, полиции потребовалось около двух часов. Он вышел уставший и мрачный. В машине перед зданием за рулем сидела Барбара. Не обращая на нее внимания, он зашагал по направлению к центру, когда она посигналила. Дронго обернулся и молча пошел к машине. Сел рядом с ней.
– Вы чем-то недовольны? – спросила Барбара. В английском языке не было обращения на «ты», а он сам традиционно всегда называл на «вы» даже женщин, с которыми когда-то встречался.
– Мартин погиб, – ответил он, – да и тот парень, который стрелял в нас, тоже умер.
– Мартина убили не вы, а тот негодяй пытался убить всех нас, – возразила она.
– От этого мне не легче. Обычно я никогда не стреляю в человека на поражение. Стараюсь прострелить ему конечности. Просто в этот раз все было слишком быстро. И он сделал первый выстрел. Я боялся, что он успеет выстрелить еще раз и попасть в Мартина.
– Вы спасали себе жизнь.
– Нет. Если бы я хотел только спасти себе жизнь, я бы увернулся от выстрелов. Но у меня был пистолет. И я выстрелил на поражение. Поэтому я так не люблю носить с собой оружие.
Вместо ответа она достала с заднего сиденья сумку, открывая ее и показывая содержимое. Там лежал итальянский пистолет «беретта».
– Мистер Якобсон сказал, что ваш старый пистолет у вас могут отобрать как улику, – пояснила она, – поэтому и прислал меня с оружием для вас.
– Спасибо, – сухо поблагодарил он, не притрагиваясь к пистолету, – можете его убрать, пока он мне не понадобится.
Она бросила сумку на заднее сиденье и повернула ключ, заводя машину.
– Куда мы едем? – спросил Дронго.
– В наш отель, – пояснила Барбара, – мы остановились недалеко от Центральной площади города. Отель «Ройял Виндзор», королевские апартаменты.
– Ну да, понятно. Наш «Осинский» может жить только в этом отеле и только в таких номерах, – кивнул Дронго. – Как все это глупо, Барбара. Из-за непонятных целей каких-то институтов, фондов, разведок погибают люди. Теперь я просто обязан разобраться, в чем тут дело. Почему Ястреб должен убить именно Осинского?
– Он очень опасный убийца, – сказала Барбара. – Я была вместе с Якобсоном в Министерстве внутренних дел. Якобсон говорил с заместителем министра. Он хорошо знает французский, но почему-то это часто скрывает. И попросил меня быть переводчиком. Вот тогда заместитель министра и рассказал нам о Шварцмане. Это просто чудовище.
– Он взял вас специально, – сказал, глядя перед собой, Дронго.
– Конечно. Чтобы я ему переводила…
– Он взял вас специально, – повторил Дронго, – чтобы вы рассказали мне о его усилиях по моему освобождению. И поэтому прислал именно вас.
– Не может быть, – растерялась Барбара, – для чего это ему?
– Он знает о наших отношениях. Или догадывается. Что, впрочем, одно и то же. Ему важно, чтобы я понимал, кому я обязан своим освобождением.
– Мне тоже показалось странным, что он взял меня с собой, – произнесла Барбара. – Какой ужас! Я начинаю бояться нашего менеджера. – Не нужно. Пока вы рядом с Осинским, вам ничего не грозит, – убежденно заметил Дронго.
Остаток пути они проехали молча. Выходя из автомобиля, Дронго забрал сумку с оружием.
«Ройял Виндзор Отель» был действительно расположен в самом центре Брюсселя, в нескольких минутах ходьбы от Большой Дворцовой площади. Он имел двести пятьдесят четыре номера и двадцать один сюит, среди которых был и королевский сюит, занимавший весь верхний этаж и по комфорту и роскоши не уступавший лучшим апартаментам самых известных отелей Европы. Здесь была даже собственная сауна и огромный гостиный зал для приема гостей.
Дронго и Барбаре отвели места как раз под апартаментами, занимаемыми «Осинским». По непонятной случайности на этот раз их номера находились рядом. Сам Якобсон, как всегда, поселился в другом конце этажа, рядом со своими охранниками.
На ужин, который должен был пройти в апартаментах «Осинского», были привычно приглашены Якобсон, Дронго и Барбара. Подавали молчаливые официанты. По предложению Якобсона перед началом вечерней трапезы почтили память Мартина, чей холодный труп находился в морге полицейского управления бельгийской столицы.
Хуан и Брет, уже знавшие, что роль Осинского исполняет его двойник, тем не менее, как обычно, молча сидели в другой комнате. Чтобы не вызывать подозрения у обслуживающего персонала, они ни разу не появились в комнате, где проходил ужин.
После ужина, проходившего на этот раз в полном молчании, Барбара, сославшись на головную боль, хотела уйти, но Якобсон попросил ее задержаться. После того как официанты покинули апартаменты, он негромко сказал:
– Перед тем как уйти к себе, Барбара, я надеюсь, вы меня выслушаете.
– Конечно, – согласилась она, неприязненно взглянув на Якобсона.
Того, кажется, не смущала такая реакция женщины. Он потер короткими полными пальцами салфетку, словно собираясь с мыслями, и начал говорить:
– Как вы понимаете, мы обязаны делать все, чтобы убедить нашего преследователя в том, что перед ним настоящий Джордж Осинский. Иначе он все может понять и, оставив нас, отправиться на поиски подлинного маэстро.
– Я это понимаю. Но, кажется, мы делаем все, что в наших силах, – холодно заметила Барбара, – а несчастный Мартин сделал даже больше, чем мог.
– Мне очень его жаль, – пробормотал Якобсон. – Но я хотел бы, чтобы все по-прежнему вели себя так, словно с нами путешествует настоящий Джордж Осинский.
– Что вы имеете в виду? – насторожилась женщина.
– У маэстро наверняка была бы депрессия после такого случая с Мартином. Вы меня понимаете? – осторожно спросил Якобсон.
Дронго смотрел на разыгрывающуюся перед ним сцену, не вмешиваясь. Это была сольная партия Песаха Якобсона. Сидевший напротив него двойник Осинского вообще ничем не интересовался. Кроме примечательной внешности, делавшей его похожим на композитора, он не имел никаких других достоинств. И, более того, был абсолютно глуп. Якобсон увидел его однажды в Техасе, где Рэнди Александер работал в овощной лавке обычным продавцом. Хитрый Якобсон сразу понял выгоду подобного совпадения внешности и предложил Рэнди работать в их филиале в Буэнос-Айресе, придумав ему какую-то должность. И именно теперь он вызвал двойника в Париж.
Рэнди откровенно наслаждался обстановкой и комфортом, не выказывая никаких претензий или собственных мыслей. Он был просто игрушкой в руках Якобсона.
– Депрессия могла быть у настоящего Осинского, а не у этого типа, – показала Барбара на Рэнди.
– Правильно. Но, кроме нас, никто не должен знать, что здесь живет не настоящий композитор, – спокойно продолжал Якобсон. – Именно поэтому вам нужно будет остаться сегодня ночью здесь, в этих апартаментах.
Барбара гневно взглянула на него. И только потом, вспомнив про Дронго, посмотрела и в его сторону. Сильно покраснела и открыла рот, чтобы что-то сказать. Но поперхнулась и начала кашлять. Дронго быстро налил ей воды, протянув стакан. Она отвела его руку и, чуть успокоившись, гневно спросила:
– Что вы мне предлагаете, мистер Якобсон? Вы считаете меня проституткой? Или я должна лечь в постель с этим идиотом, чтобы его успокоить?
Испуганный Рэнди, понявший, что речь идет о нем, беспомощно взглянул на Якобсона. Тот, в свою
