— Да. Я лейтенант милиции. Мы не случайно встречались, не случайно я врезалась в твой автомобиль, не случайно наши места в филармонии оказались рядом и так далее.
Ага, Филипп приподнял брови, мол, неужели? Кажется, он попал в затруднительное положение: и верит, и не верит. Теперь его глаза забегали, видимо, он высчитывал, чем грозит ему убийство милиционерши, следовательно, ложь подействовала. Но этого недостаточно, необходимо добиться его признания, пора в лоб лепить.
— А теперь скажи, за что ты убил Нину? Только не заливай мне про ревность. Ты позволял фотографировать ее в обнаженном виде на пикниках, позволял купаться голой, значит, не так уж ревновал.
— Откуда ты все знаешь?
— Я работаю где? — вопросом на вопрос ответила Жанна, заодно лишний раз напомнила Филиппу, какая она важная птица. — Мы там все знаем. Повторяю: за что ты убил Нину?
Жанна отметила: Филипп не торопится признаваться, а время летит, то есть кассета крутится. Жаль, не придумали изобретатели автоматическое записывание голоса: есть голос — кассета крутится, нет голоса — останавливается. Черт возьми, почему он так уверенно держится? Мало того, с каждой минутой впадает в дивное спокойствие, а Жанна позволить себе этого не может. В чем дело? Филипп будто угадал, какие ответы она ищет:
— Ты не из милиции.
Неприятно удивил Жанну. Логика у него не хромает.
— Откуда такие выводы? — спросила.
— Будь ты милиционером, записки детектива отнесла бы в прокуратуру, и мы сейчас с тобой не разговаривали бы.
Ух ты! Он верит в существование тетради. По-другому быть не может, Жанна предоставила кучу доказательств, например, та же Аля и технология убийства детектива. Нет, он не сомневается, что есть записи детектива, бесспорно, он убил Нину, а подтверждения до сих пор нет. Остается держать марку крутой девицы из органов.
— Ошибаешься.
— Покажи удостоверение.
— Потом. Сначала ты скажи, за что убил Нину.
Филипп пошел в открытую:
— Ну, да, да! Убил. Отдай записки, Жанна.
Вот и признался! Слава богу, не Вениамин убийца. Но Филиппа не было в городе, как он это сделал? Надо записать от слова до слова, причем срочно, а то пленки не хватит. Жанна пошла на хитрость:
— Возможно, я тебе отдам… Но сначала скажи, неуловимый мой, как ты убил жену? Тебя же не было в городе.
— Не было, — осмелел Филипп, очевидно, понял, что к органам Жанна точно не имеет отношения. И вдруг… — А разве детектив не написал, как он узнал, что я убил Нинку?
Это называется — бездарный провал. «Держись, Жанночка, — мысленно сказала она себе. — Он тебя уже не боится, будет цинично-откровенным, потому что пришел убить тебя. Выкручивайся».
— Последние дни перед смертью он не вел дневника, — выдумывала она на ходу, посему говорила медленно. — А в день убийства Лева заехал в контору, написал твое имя, оставил тетрадь Але и уехал. Она испугалась, что ты убьешь и ее, поэтому забрала тетрадь и спряталась. Все ясно?
— Ясно, что дело надо доделывать до конца. Да, я искал Алю, не нашел.
— Так как же ты убил Нину?
— Приехал на своей машине, потом уехал.
— Я так и думала.
— Она обманывала меня, но это одна из причин.
— Обманывала? Ты видел?
— Разумеется, я ее… поймал с поличным. Мама не раз говорила, что Нинка нечистоплотна по отношению ко мне, я не верил. Однажды уехал, через пару дней мне позвонила мама, сказала, что поссорилась с Нинкой. Собственно, они часто ссорились. Но мама сообщила мне причину последней ссоры: в моем доме ночевал мужчина. Как тебе?
— Дальше?
— Нинка не стала оправдываться, а оскорбляла мою мать. Она угрожала ей!
— Неужели? Ну и?.. Ты приехал…
— До последнего не верил. Но не успел подъехать, а из моего дома в половине двенадцатого ночи вышла некая рожа. Я не рассмотрел его. Вообще факт, что Нинка наставляет мне рога… меня заел… взбесил.
— Ах, вот как зашел убийца Нины: открыл дверь собственным ключом, — продемонстрировала Жанна осведомленность.
— Совершенно верно. Я ворвался в дом. Нинка была полураздета, то есть в одежде для сна, это еще больше меня подогрело. Она очень удивилась, увидев меня. Естественно, я стал требовать признания, с кем она спит в мое отсутствие. Сначала она оправдывалась, несла ахинею. Дескать, это был друг семьи, ему негде ночевать, потому что мать и отец Нинки уехали в Москву. Но я же видел! Видел, как из моего дома выходил мужик, а ее лепет — ложь. В какой-то момент она неожиданно разъярилась, словно фурия, будто это я изменил ей, посоветовала мне поинтересоваться у мамы, которая лучше Нинки знает, с кем спит моя жена. Оскорбила меня, назвала грязным шпионом, маминой тряпкой… много чего наговорила, потом побежала в спальню наверх, выкрикивая угрозы.
— Представляю, как ты поинтересовался, небось орал как бешеный.
— Само собой, орал, — сознался он. — А как бы ты поступила на моем месте? Знаешь, Жанна, очень неприятно быть рогоносцем. Даже сейчас говорить противно. И кто — я?! Я — рогоносец?! Чтобы понять, надо очутиться на моем месте. Этому названья нет.
— А какие угрозы она выкрикивала?
— Собралась сию же минуту уйти к родителям. Говорила, видеть ни меня, ни мою мать уже не может, но это ерунда. А вот угрозы, что она нас в порошок сотрет, если не оставим ее в покое, мол, у нее есть кое- что против нас, это меня прямо разъярило. Я не поверил, хотел ее ударить… и вдруг Нинка упомянула кое- какие документы, которые я оставил в доме. Не успел перед отъездом спрятать, они лежали в моем кабинете. Нинка туда никогда не заходила, а тут заглянула. В довершение всего она сказала, по мне и маме тюрьма плачет, а тюрьму моя жена нам теперь обеспечит. Это уже был удар ниже пояса.
— И что ж в документах такое страшное, из-за чего убивают?
— Номера счетов. Схема отмывки денег и ухода от налогов. Этим все занимаются, но желательно не попадаться. Когда она стала козырять своими знаниями, называть партнеров из схемы и сказала, что никогда не отдаст мне документы… За это, Жанна, жестоко наказывают и всякие инспекции с прокуратурой, и те, кого подвели. С двух сторон наказывают.
— Понятно.
— Она помчалась в спальню, я побежал за ней, просил отдать… Нинка раскрыла шкаф, она хотела собрать вещи… — Филипп ненадолго замолчал, повесив голову, потом вздохнул и с прискорбием произнес: — Я выстрелил. Когда она повернулась ко мне лицом, выстрелил второй раз. Рука сама выстрелила. Я не соображал, что делал. Помутнение нашло. А пистолет тогда носил с собой постоянно, придурков по улицам полно бродит. После того случая я перестал брать оружие, боялся нового приступа бешенства.
Ну, теперь понятно, почему пистолет был без глушителя — так просто, а Жанна чуть голову не сломала. Но ей следует записать как можно больше.
— Потом ты снял с нее украшения, чтобы сымитировать ограбление, забрал документы и ушел, да?
— Не сразу. Я долго сидел в спальне, не веря в то, что случилось, да только исправить уже нельзя было ни-че-го. Мне горько вспоминать об этом и… Если хочешь знать, я раскаиваюсь. Но так получилось.
— Ирина Захаровна знает, что ты убил Нину?
— Нет… Может, догадывается… Мы на эту тему не говорили.
