видел.
– Как выглядел поджигатель?
– Роста среднего, даже ниже…, пожалуй, его рост – сантиметров сто шестьдесят – сто шестьдесят пять, – принялся вспоминать я. – Одет во все черное, куртка с капюшоном и вязаная шапка, надвинутая на лицо, с дырками для глаз.
– Что вы сделали, увидев поджигателя?
– Кинулись к нему. Артем впереди бежал. А поджигатель сразу выстрелил.
– Сколько он сделал выстрелов?
– Два.
– Вы четко слышали выстрелы?
– Нет, вообще не слышал, – признался я. – Но я видел, как возле ног Артема пуля выбила фонтанчик земли, а вторая пуля просвистела у меня над головой и сбила алюминиевого петуха.
– Убила? – спросил Зоркин.
– Кого убила? – не понял я.
– Пуля убила алюминиевого петуха? – невозмутимо уточнил Зоркин. – Или только зацепила?
– Простите, не понял, – пробормотал я, совершенно сбитый с толку.
– Нет, это я не понял! Что за чушь вы несете про подстреленного алюминиевого петуха?! – рассердился Зоркин. – Случайно не Терминатор ли в вас стрелял? Выстрелил, превратился в лужу ртути и впитался в землю. Так?
– Подождите! – взмолился я. – Петух действительно алюминиевый, из алюминиевого листа был отштампован. Его над крыльцом бани укрепили для красоты. Вот пулей его и сбило, а он упал мне на голову и лоб рассек. Вот же свежий шрам! Видите?
– Ну, хорошо! Хоть с петухом разобрались, – вздохнул Зоркин. – Странно, однако, получается: в вас стреляли, а выстрелов вы не слышали. И никто, кстати, не слышал!
– Так ведь пистолет с глушителем был! – воскликнул я. – Потому и не слышно было выстрелов.
– Хорошо, предположим, что так.… И что же дальше? Куда убежал поджигатель?
– Не знаю, не видел, – честно признался я. – Я залег на картофельных грядках, а когда решился голову поднять, то поджигателя уже и след простыл.
– Вы пытались потушить дом?
– Да куда там! Он уже как спичечный коробок полыхал! Артем еле сумел с веранды сумку с водкой и пивом вытащить.
– И вы сразу принялись заливать горе спиртным? – ухмыльнулся Зоркин.
– Нет, просто холодно было, и мы, исключительно для того, чтобы согреться, грамм по двести махнули, – принялся я объяснять, но Зоркин прервал меня, важно потрясая извлеченной из папки бумагой.
– Вот медицинское заключение о том, что вы находились в приличном подпитии, – торжествующе сообщил Зоркин. – Учитывая, что вас не сразу повезли на освидетельствование, приняли вы в тот день на грудь изрядно! С утра небось начали?
– Нет, мы только для согрева…, – попытался я объяснить, но Зоркин уже меня не слушал.
– А хочешь, Слава, я расскажу тебе, как все было? – задушевно поинтересовался Зоркин и, не дожидаясь моего ответа, приступил к изложению своего видения дела: – Понадобились твоему двоюродному брату деньги для бизнеса. Ну, возникли затруднения, дела плохо пошли.… Бывает! Хорошо бы дачу продать, неплохие деньги за нее дали бы, да вот беда: ни жена, ни теща дачу ему продать не позволят. И никакими аргументами их не пробьешь. Ну, дуры бабы, что с них взять, кроме анализов?! И решил твой двоюродный брат дачу спалить и получить страховку за нее. Дождался он, когда соседи со своих дач съедут, взял тебя, как свидетеля, и осуществил свой план. На трезвяк-то страшно устраивать поджог даже своего дома: преступление, как-никак! Вот вы и приняли на грудь, для куража. А когда на шум вышел охранник особняка напротив, то вы, испугавшись, что он все видел, попытались напасть на него, вследствие чего были повреждены ворота особняка. О чем и был составлен соответствующий акт! Но это так, до кучи.… А вот уже гораздо более важная вещь: заключение пожарно-технической экспертизы.
Зоркин достал из папки очередную бумагу и важно помахал ею у меня перед носом.
– Экспертиза однозначно установила факт умышленного поджога! Причем имелось аж четыре очага возгорания: два на первом этаже и два – на втором. Использовалась смесь бензина и машинного масла. Их марки соответствуют маркам бензина и масла, обнаруженного в гараже Артема Акчурина. Вот так!
– Ерунда какая-то! – растерялся я. Да что там растерялся! Я был потрясен и раздавлен. Меня обвиняют в соучастии в поджоге! Нет, надо все-таки попытаться объяснить.
– Артем вовсе не собирался нападать на охранника,… – сказал я.
– Ага, а стальной трубой он долбил в ворота для развлечения? – съехидничал Зоркин.
– Артем просил охранника, чтобы тот скорее вызвал пожарных и милицию, а тот его на хер послал и заперся за воротами! – воскликнул я. – Чего запираться-то?
– Я бы на его месте тоже заперся, – заметил Зоркин. – Голый пьяный мужик, с трубой наперевес…… Вашему Артему удалось произвести сильное впечатление даже на наряд милиции! А они в нашем районе всякого насмотрелись. Впрочем, это все лирика…, перейдем, Слава, к делу!
Зоркин, подавив мое вялое сопротивление, принялся излагать перспективы моего существования в ближайшем будущем, каким оно представлялось из окна его кабинета.
– Давай посмотрим, Слава, какие у тебя варианты, – задушевно предложил Зоркин и перечислил их все: – Если ты уговариваешь своего двоюродного братца забрать заявление о поджоге, то дело закрывается…, то есть все дела закрываются! А если этот тупица свое заявление не забирает, то дела идут своим чередом. И сколько же их у нас? А вот: дело по заявлению сотрудника охранного агентства «ЧОП Моп» Зверькова о покушении на его убийство – раз. Дело о причинении ущерба частной собственности, выразившееся в повреждении ворот виллы господина Мракова путем помятия их отрезком стальной трубы, – два.… И я не говорю уже про дело о нарушении общественного порядка! Ведь вас забрали пьяными и в голом виде, когда вы ломились в ворота чужого дома. Впрочем, это мелочь по сравнению со всем остальным. А самое смешное то, что по заявлению вашего двоюродного братца возбуждено дело об умышленном поджоге, по которому вас же с ним и посадят! Ведь мы передадим в суд все собранные материалы, а уж представители страховой компании найдут способ, как не платить страховку. Ну а самый простой способ не платить – объявить самого владельца поджигателем. Тем более что доказательства факта умышленного поджога в деле имеются. И объявят, и осудят, уж поверь мне!
Я вдруг понял, что если не перейду в наступление, то он меня уговорит на чистосердечное. Прямо гипноз какой-то!
– Послушайте, Зоркин! – холодно произнес я. – Ни я, ни Артем Акчурин дома не поджигали. Дом поджег неизвестный нам гражданин в маске, он же стрелял в нас из пистолета с глушителем. Вы нашли гильзы? Их должно быть не меньше двух.
Зоркин помрачнел и даже, как мне показалось, обиделся. Он молча собрал бумаги в папку и аккуратно завязал тесемки.
– Экие вы несговорчивые! – с досадой бросил он мне, поднимаясь из-за стола. – Ну, ладно! Хотите неприятностей – пожалуйста! Поехали!
– Куда поехали? – с подозрением осведомился я.
– Куда-куда?… Сам же спрашивал, – проворчал Зоркин. – Гильзы искать!
Перед зданием РОВД стоял микроавтобус, в котором, кроме водителя, сидели молодой парень с видеокамерой и… Артем! Я совсем не ожидал его увидеть и от неожиданности замер перед распахнутой дверцей.
– Залезай! Хорош салон выстужать! – проворчал парень с видеокамерой. Явно офицер милиции в штатском.
– Давай, Слава, не задерживай! – подтолкнул меня в спину Зоркин. Я покорно влез в салон, а Зоркин сел на место рядом с водителем. – Поехали! – велел он шоферу, и мы тронулись в путь.
– А где понятые? – с подозрением поинтересовался Артем.
– Будут тебе понятые, – успокоил его Зоркин. – На месте участковый найдет.
– Да кого он там найдет? – с досадой воскликнул Артем. – Все соседи свои дачи на зиму закрыли!
