Патмосов внимательно разглядел его.
Это был красавец блондин лет тридцати шести, с окладистой русой бородой, с пышными волосами, богатырь по сложению. Он ехал медленным шагом, держа руки на луке седла.
'Теперь ждать, когда поедет обратно', — решил Патмосов и пошел по прямой аллее до первого поворота в Царское.
Этого места всаднику не миновать.
И опять потянулись часы ожидания.
Но вот раздался лай собаки, и показался всадник.
На этот раз он ехал крупной рысью и мерно подскакивал на седле.
Патмосов проводил его глазами до следующего поворота и, заметив направление, быстро пошел за ним.
Дойдя до поворота, он увидел сторожа парка и спросил его:
— Скажите, в каком направлении проскакал господин на лошади? Еще с ним большая собака… Я поднял портсигар, который он обронил! — и Патмосов показал серебряный портсигар.
— А прямо в ворота и налево!
Дойдя до Софии, Патмосов с тем же вопросом обратился к городовому.
— По этой улице!
Дальше, на углу Велиовской, городовой ему сказал:
— Господин Санин, дом нумер девять!
Первая часть задачи была выполнена.
Патмосов прямо направился в полицейскую часть, назвал себя и попросил дать справку о Санине.
— В одну минуту! — с готовностью отозвался пристав. — Богатейший барин. Художник. Портреты пишет и, говорят, дешевле двух тысяч не берет! А? Зовут Сергеем Матвеевичем, а живет здесь в гостях, у князя Таруханова, кирасира.
— А в городе?
— В городе у него мастерская. Позвольте! — он заглянул в листки. — Тучкова набережная, три. Ишь куда занесло!
— Благодарю вас!
Патмосов почувствовал смущение. Такое лицо вряд ли может быть убийцей.
Вдруг он остановился посреди дороги и крепко хлопнул себя по лбу. А! Он — Сергей, и тот — Сережа! Что же это значит?
XVIII
На другой день Патмосов нарядился денщиком и направился на Тучкову набережную, три.
На тяжелой, массивной двери он прочел дощечку: 'Сергей Матвеевич Санин' и смело дернул шнур звонка.
Дверь отворил молодой человек плутоватого вида, без пиджака, подпоясанный зеленым фартуком, с метелкой в руке.
— Чего тебе? — спросил он.
— Полковница прислала, — простодушно ответил Патмосов, — приказала спросить, когда приехать портрет писать?
— Сергей Матвеевич завтра быть обещался, — ответил слуга.
Патмосов не уходил. Он подмигнул слуге и сказал:
— А где тут у вас портерная, мил человек? Пивка бы парочку!
Лицо слуги тотчас изменилось.
— Подожди секунду, я надену спинжак и тебя проведу! Войди пока! — он впустил Патмосова в прихожую и бегом взлетел по лестнице во второй этаж. — Сичас! — крикнул он.
Патмосов огляделся.
Передняя представляла роскошную комнату, уставленную растениями и статуями. Взор Патмосова быстро скользил с предмета на предмет и вдруг приковался к длинной стойке для палок.
Патмосов стал перебирать трости.
Вдруг он нагнулся и быстро поднял лежавшую внизу палку.
Она была выточена из американского дерева и оканчивалась топориком вершка два шириною. Патмосов взял ее за середину и взмахнул ею.
Лицо его осветилось торжеством.
— Вот и я, — сказал слуга, сойдя с лестницы, — любовался?
— Много палок, — ответил Патмосов, — а с этой хоть на медведя!
— Редко берет. Последний раз брал, вернулся, швырнул: 'Тяжелая, — говорит, — убери!'
— Давно брал? — небрежно спросил Патмосов, идя к двери.
— Нет. С ей он к князю уехал, а позавчера привез. Приезжал.
— Часто бывает?
— Теперь нет. Вот завтра будет.
Он запер подъезд, положил ключ в карман и пошел с Патмосовым, добродушно болтая.
— Мне у его житье, как на квартире. Что барин! Ей-Богу! Коли пришел кто — на чай тебе. Меньше полтины и не дают.
Они вошли в портерную, Патмосов спросил пива, и тот продолжал:
— Только комнаты убери, кисти вымой, и все! Кухарка готовит. Совсем барин! А жалованья — двадцать пять!
— Ваше здоровье, как вас звать?
— Василий Афанасьевич. А вас?
— Петр Демьяныч.
Они выпили.
— А давно вы у него на службе?
— Второй месяц. Раньше у него жил такой непутевый, пьяница: какие-то письма у него украл, ну, барин и выгнал!
Сердце Патмосова забилось.
— Письма? — повторил он.
— Мне Матрена сказывала. Барин, слышь, чуть не убил его. Потом выгнал.
Словно свет озарил Патмосова.
Допив пиво, он расплатился, крепко пожал руку Василью и сказал:
— Так передайте барину, чтобы подождал!
— Ладно. Приходи еще.
Патмосов проводил его до дверей подъезда, и они расстались.
XIX
Ястребов чувствовал раздражение на Патмосова.
— Опять не был, — сказал он Флегонтову, входя в камеру, — это черт знает что! Это недобросовестно! Что я без него буду делать, а?
В это время вошел сторож.
— Просит принять кухарка эта.
— Какая кухарка?
— Та, что у убитого служила.
