Но наше общество слишком много затратило на это дело, чтобы примириться с таким положением, в которое оно благодаря этому попало, к тому же в первый раз. Если мы не получили половины состояния, перешедшего к Николаеву, то в вознаграждение за это мы должны будем получить его полностью. И теперь нам с вами предстоит конкретно обсудить это.
Старик замолчал. И не нашлось никого, кто смог бы ответить ему сразу.
— Если Николаев, — произнес после долгой паузы Борянский, — играет в карты или же хотя бы чувствует склонность к ним, то я берусь легко и скоро обделать это…
Старик покосился на него и, отвернувшись, недовольно проворчал:
— Нет, он в карты не играет.
— Я не могу предложить никакого плана, — сказал Люсли, — но заявляю лишь, что по совершенно особым причинам, известным нашему Белому, что бы общество ни решило сделать с Николаевым, я готов исполнить все.
— А нельзя ли привлечь его просто членом в наше общество? — предложил Соломбин.
— Чем же вы привлечете его? — спросил Люсли.
— Как это чем?.. Огромными доходами, которые он может получить, вложив свой капитал в наше общество. У него и без того достаточные доходы…
— Но он, как человек случайно разбогатевший, должен непременно желать большего.
Однако все почувствовали, что это предложение более чем слабо, и, казалось, Соломбин и сделал-то его только для того, чтобы не молчать, а сказать хоть что-нибудь.
После этого все замолчали окончательно…
— Теперь второе дело! — снова заговорил старик. — Оно заключается в наследстве маркиза де Турневиль и еще не вполне выяснено мною во всех подробностях, которые, впрочем, я считаю сообщить вам преждевременным. Скажу лишь по этому делу, что нам прежде всего нужно достать латинский молитвенник, переданный в Голландии маркизой Елизаветой де Турневиль кардиналу Аджиери, когда она, бежав из Франции во время террора, вынуждена была искать убежища за границей. Она боялась потерять этот молитвенник и потому дала его на сохранение кардиналу Аджиери. В этом молитвеннике находится указание места, где де Турневиль скрыл в Париже свои богатства, не имея возможности увезти их. Этот молитвенник сейчас находится у бывшего камердинера кардинала Тиссонье, который живет у того же Николаева.
— Однако! — заметил Соломбин. — Всюду Николаев!.. Неужели с ним одним не в состоянии будет бороться наше общество?
— Справимся! — уверенно заявил Люсли.
— Тем не менее, мы даже не пришли ни к какому плану действий и не знаем, что будем делать.
— Я скажу вам сейчас, что делать, — проговорил Белый. И когда все поглядели на него, внушительно произнес: — Слушаться меня!..
На этом совещание закончилось, и все стали расходиться.
Соломбин вышел вместе с Люсли и сказал ему уходя:
— С этим Белым у нас, кажется, дела пойдут!
Глава XVI
Новые приятели
Когда расходились после заседания, старик задержал Борянского, и тот с некоторой робостью остановился перед ним.
Странно было видеть, как этот огромный и мускулистый, обладающий атлетической силой человек скромно, даже робко стоял перед слабым, хилым, седым старичком.
Но этого никто не видел, потому что в комнате они остались одни. Борянский, сразу же приведенный старичком в повиновение указанием какого-то числа, таинственного седьмого мая 1801 года, видимо, боялся, оставшись наедине со стариком, что тот захочет продолжить разговор об этой дате. И он вздохнул свободнее, когда старик спросил его:
— Ты сможешь много пить?
Борянский только улыбнулся и ответил одним словом:
— Много!
— Вина или водки?
— И того, и другого.
— Хорошо. Тогда ступай в трактир на Моховой, называется «Веселый Ярослав»…
— Да ведь это заведение из мелкоразрядных, — брезгливо поморщился Борянский. — Я туда не хожу…
— Мне это все равно. Ты пойдешь туда и там завяжешь знакомство с неким Беспаловым, который там почти каждый день или пьет, или играет на бильярде. Затем, когда это будет сделано, получишь от меня другие, особые инструкции. Самое лучшее будет, если в «Веселый Ярослав» ты отправишься сейчас же.
Орест Беспалов, разумеется, ничего не подозревая, катал в своем излюбленном трактире шары на бильярде, не находя себе партнера, с кем бы стоило сыграть, как вдруг заметил перед собой огромного, плечистого господина с бриллиантовыми кольцами на пальцах.
Это был Борянский, поспешивший с точностью выполнить указание Белого.
Орест нацелил на него прищуренный глаз и решил, что это, должно быть, приехавший из провинции богатый помещик. Он чмокнул губами и, для того чтобы произвести впечатление на «помещика», раскатисто крикнул:
— Половой! Рюмку хлебного вина Беспалову!
Провозгласив это, он ударил кием по шару и всадил его в лузу так, что тот щелкнул наподобие пистолетного выстрела…
— Не угодно ли сыграть? — дрыгнув ногой, предложил «помещику» Беспалов.
Тот, зная уже, что имеет дело с Орестом Беспаловым, то есть именно с тем, с которым он должен был свести знакомство по приказанию Белого, ответил ему: «С удовольствием!» — взял себе кий, и игра началась…
Борянский, несмотря на то, что бильярд был совершенно не знаком ему, стал показывать такие чудеса игры, что Орест в первую минуту даже вытаращил на него глаза, но потом вдруг уложил кий по борту и протяжно свистнул:
— Нет, маэстро! Со мной это не пройдет!.. Вижу, что вы обладаете самыми сокровенными познаниями бильярдной игры, и до некоторой степени, маэстро, мы в ней тоже кое-что понимаем!
— То есть, позвольте, что именно? — с достоинством спросил Борянский.
— А вот что! — сказал Орест. — Вот этот маневр «подпихом» называется, а этот делается при помощи рукава… — и он на бильярде продемонстрировал несколько весьма ловких приемов, с помощью которые можно было выигрывать наверняка.
Борянский пустил с Орестом эти приемы просто из любви к искусству как виртуоз, великолепно изучивший свое дело.
Собственно, по профессии он главным образом орудовал картами, но не чужд был и бильярду, хотя давно уже не играл на нем, но сейчас он, как говорится, просто «попробовал руку»… Но опытный глаз Ореста сейчас же различил, в чем тут дело, и Борянский должен был убедиться, что наскочил тут на такого же доку, каким был и сам.
— А вот этот прием вы изволите знать? — увлекаясь своим искусством, спросил его Орест. — Вот если желтый стоит тут… — и он показал такой фортель, что Борянский не мог не ахнуть от удовольствия.
— Нет, это для меня новинка, — невольно вырвалось у него. Он уже больше не отрицал своего «искусства». — А знаете что, — предложил Оресту, — не хотите ли выпить вместе?
— Ну что за вопрос! — застенчиво отозвался Орест и еще застенчивее добавил: — В особенности, ежели за ваш счет!
