Крыма, которые хотели (всего-то!) спросить, чем мы занимаемся в пещерах? — Это они потом говорили, что только хотели спросить, — огрызнулся я.
— Так я могу начать объяснение? — осведомился Мармиэль.
— Валяй! — махнул рукой я, присаживаясь на табурет. — Сема, твой учитель подзабыл, вместе с ушами и глазами, меня чувством детектора лжи наделить. Так что, ты уж, будь другом, проследи за тем, чтобы он был правдив!
Семен серьезно кивнул головой, показывая, что мою просьбу он уважит.
— Это необычная иллюзия, — начал Мармиэль. — Относительно обычных, ты прав, когда говоришь о том, что зеркало является мерилом их истинности. Есть еще один важный фактор. По мере удаления от того, кто эти иллюзии наложил, сами иллюзии слабеют и постепенно сходят на нет. Но тут другой принцип. И я могу сказать без излишней скромности, что именно мне принадлежит честь называться их автором.
— Короче, Склифосовский, — буркнул я.
— Как ты меня назвал? — обратил на меня внимание Мармиэль.
— Э…. Это я так, по ассоциации.
— Ты, Семенэль, понимаешь, о чем говорит твой друг?
— Он просит переходить непосредственно к теме, — перевел Семен.
— Хорошо, — Мармиэль кинул на меня еще один подозрительный взгляд. — Я решил привязать иллюзию непосредственно к личности Влада. Таким образом, он и все вокруг видят саму иллюзию. При этом неважно, на каком расстоянии от меня он находится. Оригинально? Что интересно, иллюзия подпитывается самим Владом. У наших магов, правда, было сомнение. Влад магией не обладает. Но таково мнение остальных наших магов. Я придерживаюсь другого мнения, и у меня есть несколько очень существенных замечаний по этому поводу. Кстати, я отключил подпитку иллюзии, а она продолжает держаться. Следовательно, это еще один довод в мою копилку.
— Ты что это копишь? — поинтересовался я прокурорским тоном.
— Да. Действительно, что-то я отвлекся — покосился на меня Мармиэль. — Таким образом, Семенэля будет сопровождать….
— Еще один эльф, — радостно подхватил Сема, бросая взгляд гордости за своего учителя, на меня.
— Нет, — поправил Мармиэль, — полукровка. И это согласуется с нашими традициями, и не будет вызывать удивления у других.
— Вот здорово! — восхитился Семен.
Я его восхищения не разделял. Меня немного успокоило то, что на ощупь, мои уши, вроде бы, остались прежними (а пощупал я их, в первую очередь). Но перспектива появления на международной арене двух ушастых красавцев, меня не вдохновляла. Был еще один момент, который не давал мне покоя.
— А она, эта иллюзия не даст сбой в какой-нибудь ответственный момент? — спросил я.
— Нет, не даст. Ведь она привязана к твоей личности — уверенно ответил Мармиэль.
И вот тут, на его чело легла печать задумчивости. Вот! Именно это я и имел в виду.
— Ну, рожай! — не вытерпел я. — Что за пакость с этой иллюзией?
— Я мужчина! — высокомерно ответил Мармиэль. — Мужчины не могут рожать!
— Хочешь, я тебе сейчас докажу обратное? На практике? — вызверился я. — Тут не надо обладать вашим чувством, чтобы сообразить, что есть какие-то «но».
— Да! — с запалом уставился на меня Мармиэль. — Есть! Тебе надо избегать укусов, я подчеркиваю, именно укусов, вампиров и оборотней. Именно они могут изменить твою суть, личность. Именно с изменением сути, личности, пропадет иллюзия.
— Ты гляди! — восхитился я. — Так в вашем зоопарке еще и эти клиенты водятся?
— Что такое парк, я знаю, — повернулся Мармиэль к Семену. — А вот, что такое «зоо»?
— Это значит, что парк, несколько…, необычен, — промямлил Семен, бросая на меня уничтожающий взгляд.
— Так значит, если эти веселые твари меня порвут и схарчат — это не беда. Главное — чтобы они меня не кусали, — горько подвел итог я.
— Да! — твердо ответил Мармиэль.
— А если я их покусаю? Они станут похожи на эльфов? — деловито поинтересовался я.
Вот тут Мармиэль, конкретно вошел в ступор. Он уставился на меня застывшим взглядом, пытаясь осмыслить суть моего вопроса. Что-то с чувством юмора у Мармиэля слабовато! Семен снова кувыркнулся за проем. Хрюканье и взвизгивание подтвердили, что он-то, как раз, осознал ситуацию.
Мармиэль отошел от столбняка. Он прислушался к непотребству, вытворяемому Семой, и снова посмотрел на меня. Вот это взгляд! Таким взглядом можно сжигать дотла!
— Шутим, значит? — осведомился он. — А не пошутить ли и мне? А добавлю, пожалуй, я еще кое-что к своей иллюзии!
— Ты и так уже сделал все, что смог, — отозвался я. — Когда Семенэль придет в себя, можешь с ним проконсультироваться, чем чреваты излишества в отношении меня. И только после этого, тщательно подумав и написав завещание, можешь добавить несколько штрихов к задуманной тобой иллюзии.
В проеме снова появилась физиономия Семы.
— Ты гляди! Живой? Учитель, я тебя не узнаю. Ты часом не захворал?
— Юмором решил блеснуть? — поинтересовался Мармиэль ласково.
— Вот! — философски обратился Семен к потолку. — Они, понимаешь, тут юморят вовсю, а мне даже слова вставить нельзя! Плохие вы! Уйду я от вас…, куда-нибудь.
— Угу! — согласился Мармиэль, — Только вот, заберешь этого нахала, прежде чем уйти. Да, если возвращаясь, ты его где-нибудь потеряешь, я особо расстраиваться не буду.
— И не надейся! — мило улыбнулся я. — Я буду твоим проклятьем до тех пор, пока ты не найдешь выход в мой мир.
Возмущенно фыркнув, Мармиэль покинул нас.
Глава 17
Вот что я забыл рассказать, так это о наших скакунах.
Это, наверное, у меня склероз начинается. Для тех, кто не в курсе, поясню. Склероз — это болезнь такая. Ничего не болит, и каждый день что-нибудь новенькое. Хоть и рановато для моих-то годов. А что? Двадцать пять с хвостиком, это как?
Так вот, кони. Откуда они у эльфов появились, я сказать не могу. Не знаю. Сам не спрашивал, а они (эльфы) особо на эту тему не распространялись.
Этот народ (эльфы, опять-таки), вообще, на мой взгляд, скрытен не в меру. Такое впечатление, что психическое расстройство, под названием паранойя, поразило всех их. Притом, что живут они неимоверно долго, а лекарств, при помощи которых, это лечится, не имеется, сами понимаете, во что это расстройство может вырасти.
Орантоэль, кстати, не самый запущенный случай, узнав, что мы собираемся познакомиться со здешним миром, сразу поинтересовался у нас, а на чем? Чем ввел нас в некоторое замешательство. Несмотря на то, что мы привыкли бродить и с рюкзаками за плечами, все-таки поход предстоял более долгий, чем обычно. Всяких удобств, типа уазика и Сэмэна с Михайлом, не предвиделось, по определению. Да и не пристало, эльфам, один из которых, правда, липовый, топтать дорогу на своих двоих.
Пока мы с Семеном пребывали в раздумьях, Орантоэль терпеливо ждал. Когда же время раздумий закончилось, и пришло время вносить предложения, Орантоэль его и внес. Это он внес потому, что у нас своих предложений, как-то, не нашлось.
— Благородные эльфы перемещаются в этом мире на конях, — авторитетно заявил он.
— У меня, где-то в карманах, валялась парочка коней, — кисло заметил я. — Да вот беда — карман
