отложил их на край стола и повернулся к сидящему в кресле гауптману.
- Сидите, - сказал Хорст, увидев, что Вернер попытался вскочить. Генерал инструктировал вас, фон Шлиден?
- В самых общих чертах, оберштурмбанфюрер.
- В общих чертах! - Хорст усмехнулся. - Что ж, частности я возьму на себя.
Он уселся за стол, пододвинул листки из пакета, привезенного Вернером, стал внимательно рассматривать каждый. Потом отобрал некоторые из них и звонком вызвал молодую женщину из приемной.
- Зарегистрируйте, Элен, и под расписку передайте этому офицеру. Это экземпляр для вас, гауптман, - продолжал он. - После операции сдайте в канцелярию нашего отдела. А теперь слушайте внимательно, - сказал он, когда Элен вышла из кабинета. - Вы поступаете в мое распоряжение на четыре-пять дней, может быть, на неделю. С собой ничего не брать. Все приготовлено. Выезжаем немедленно. Вы с машиной?
- Так точно, машина генерала Ляша.
- Поедем вместе. Подождите в приемной.
- Слушаюсь, оберштурмбанфюрер. - Вернер поднялся: - Разрешите идти?
Хорст вместе с ним подошел к двери.
- Гельмут, - сказал он вскочившему с диванчика в приемной штурмфюреру, - отпустите машину гауптмана. Он едет с нами. И сразу зайдите ко мне.
Вернер сидел в приемной, изредка поглядывая на стучавшую на машинке женщину за конторкой. Она работала очень быстро, не обращая никакого внимания на постороннего офицера. Появился штурм-фюрер и молча прошел в кабинет Хорста.
Разглядывая женщину в эсэсовской форме, Вернер старался угадать, что она за человек, какой ключ подойдет к ее сердцу и надо ли вообще подбирать ключи к женскому сердцу, чтобы использовать его хозяйку в своей работе. Гауптман считал, что женщин опасно вовлекать в такие дела, какими занимается он сам. Вернер отнюдь не умалял женских достоинств, но не доверял преданности, основанной только на чувстве. Это всегда осложняло работу и требовало излишних затрат духовной энергии. А на такую роскошь гауптман не имел права.
'И все же надо выяснить, кто эта мадам, - подумал он. - И вообще, поручение генерала подоспело вовремя...'
Из кабинета показался оберштурмбанфюрер в длинном блестящем плаще. Вернер фон Шлиден встал.
- Едемте, гауптман.
Длинными коридорами они проходили быстро. В здании стало безлюдно, словно и не было час назад тех эсэсовцев в черных мундирах и сотрудников в штатском, которых видел фон Шлиден. Во дворе стоял 'мерседес', похожий на тот, что привез гауптмана, но за рулем сидел рыжий солдат в черной форме. Рядом был уже знакомый Вернеру офицер-эсэсовец.
- Гельмут фон Дитрих, - сказал он, протягивая руку Вернеру.
Шлиден назвал себя, и штурмфюрер сел с шофером.
- Садитесь, гауптман, - жестом показал рядом с собой на сиденье Хорст.
'Мерседес' выехал на Гендельштрассе, повернул налево, и Вернер на повороте увидел, что за ними следом идет крытый грузовик.
Старый Кранц давно собирался сходить в Ландсберг - достать табаку у двоюродного брата, держащего небольшую лавку на самом перекрестке дорог, идущих через городок. Днем его совсем одолели хозяйственные заботы. Один мужчина на весь дом, от невесток проку мало, старуха почти не встает, а купить на бирже Арбайтсамт в Кенигсберге русского или польского батрака и потом содержать его - старику Кранцу не по карману. Да и не по душе ему такие работники. Мать у Кранца происходила из мазурских славян. Нет-нет да и вспоминал Кранц, что немец он только наполовину. Особенно в последнее время.
Осеннее солнце низко висело над горизонтом, когда он собрался наконец в дорогу. От хутора до Ландсберга добрых восемь километров по шоссе, но, если идти баронским лесом, просекой, останется не больше шести.
- Пойду к Вальтеру. Если задержусь, останусь ночевать. Не забудь ночью встать к стельной корове, Луиза, - сказал он старшей невестке, высокой худой женщине с сумрачным лицом и безразличными глазами. Такими стали они после того, как ее Курт, сын Кранца, пропал без вести под Сталинградом.
Кранц прошел те триста метров, что отделяли его дом от шоссе, пересек его и сразу свернул по боковой дороге к лесу, синевшему вдали. Когда он подходил к первым деревьям, словно выбежавшим навстречу, стал накрапывать дождь. Солнце село, лиловые тучи затягивали небо, и старик подумал, что не самый удачный вечер выбрал он для визита к брату. Потом вспомнил, как мучился весь день без табака, и прибавил шагу.
Быстро темнело. Дождь лил не переставая.
Уже на тропе Кранц услышал шум моторов. Сначала он удивился - давно никто не пользовался просекой.
Беда пришла неожиданно. Разбухшая от дождя тропа резко свернула вправо и круто пошла вниз. В этом месте и подвернулась нога у Кранца. Старик сполз с тропы на увядшую траву, подобрался к высоченному вязу, сел под ним, протянул онемевшую ногу и принялся растирать ее. Совсем стемнело, дождь продолжался. Вдруг Кранц услышал человеческие голоса.
Раздался треск сломанных веток, раздраженное чертыханье - и на тропе показались черные фигуры.
Кранц хотел позвать на помощь, но внутренний голос подсказал ему, что благоразумнее не обнаруживать своего присутствия...
Люди приближались, и Кранц различил их, согнувшихся под тяжестью ящиков и мешков. Впереди шли три человека без ноши. Последний из троих, поравнявшись с Кранцем, оглянулся, догнал впереди идущего человека, тронув его за рукав, что-то сказал ему, протягивая руку вперед. Старику показалось, будто он знает, чей это голос. 'Это ведь наш целенлейтер', подумал он.
Размякший ком земли оторвался от стенки бункера и скатился вниз, рассыпавшись по ящикам.
- Все это надо накрыть, - сказал Вернер фон Шлиден Дитриху.
- Здесь не успели сделать накат, как обычно, - ответил штурмфюрер. Закроем просто брезентом. Упаковка ящиков надежная, не подведет. Послушайте, целенлейтер {Партийный руководитель небольшого городка, местечка}, как вас там? - обратился он к местному партийному вождю.
- Ганс Хютте, штурмфюрер.
- Почему не подготовили настоящий бункер?
- Поздно получили приказ, штурмфюрер...
- Черт побери, это не оправдание!
- Перестань, Гельмут, - сказал фон Шлиден. - Он действительно не виноват. И потом, ведь у нас есть еще военнопленные, они все сделают.
За эти дни они сблизились, и однажды во время одной из попоек, устроенной Хорстом в лесной резиденции Домбойса, перешли на 'ты'.
- Я промок, как... - Фон Дитрих не договорил: тяжелый брезент - его тащили двое пленных - ударил Гельмута по ногам, едва не свалил в яму.
Вернер схватил приятеля за полу плаща, и тот, с трудом выпрямившись, выхватил парабеллум.
- Идиоты!
- Не надо... Остановись, Гельмут! - Шлиден перехватил руку штурмфюрера. - Не поднимай шума в лесу. Зачем привлекать внимание? спокойно сказал он.
Пленные выпустили из рук брезент и стояли у края ямы, исподлобья посматривая на офицеров.
Дитрих махнул шарфюреру рукой.
- Работать, работать! - заорал шарфюрер, замахиваясь на пленных автоматом.
Один из пленных спрыгнул в бункер. Шарфюрер загнал туда еще двоих, и втроем они принялись закрывать уложенные внизу ящики.
- Ну и жизнь! - проворчал Гельмут. - На своей родине я должен бояться пристрелить паршивого
