на склонах вулкана, который они сами называли 'Огнедышащей горой', колонизаторы оставят их в покое.
Мария спросила, далеко ли еще ехать до плантации, о которой говорил Жак.
- Примерно четверть часа, - ответил Жак. - Его фамилия Драсле, что, впрочем, вряд ли тебе о чем- нибудь говорит. Правда, уже сегодня вечером или завтра утром ты услышишь о нем от своего муженька, господина де Сент-Андре. Мне просто захотелось первым показать тебе дом, который он выбрал для вашего проживания. Ведь именно на владениях господина де Драсле... - тон Жака вдруг сделался насмешливым, - остановил свой выбор месье де Сент-Андре.
- Что? - выкрикнула Мария, застигнутая врасплох. - Тебе известно, что мой муж вел переговоры с этим господином, и ты несмотря на это привез меня сюда? Разве ты не боишься, что господин Драсле расскажет ему о нашем посещении?
Жак ответил не сразу, но лицо его посерьезнело.
- Мария, - сказал он наконец, - скоро ты сама убедишься, насколько велика поддержка, которой пользуюсь я среди жителей этого острова. Я все свои силы отдаю на благо Мартинике, и на мое счастье люди научились ценить мои усилия. Друзья у меня здесь повсюду, от самого севера до южного мыса, от запада до востока; даже индейцы карибы, среди которых верность не в чести, ни разу не предавали меня. Стоит мне захотеть, я мог бы стереть господина де Сент-Андре в порошок. Мне достаточно только сказать слово, чтобы подать сигнал. Однако, поступи я так, я бы проявил неповинование королю, тогда как для меня король олицетворяет все святое. Поэтому в борьбе против господина де Сент-Андре я воспользуюсь только законными средствами.
- Ты хочешь сказать, Жак, что даже ради меня, ради того, чтовы завладеть мной, ты не согласишься, как ты выразился 'стереть его в порошок'?
- Безусловно, мадам. Служба нашему королю для меня превыше всего.
- И ты не сделаешь этого даже ради меня? - не унималась Мария. Будешь продолжать видеть в господине де Сент-Андре только вассала Его Величества?
Огорченная Мария пришпорила своего коня и ускакала вперед. Жак легко нагнал ее и ухватил сзади за луку седла.
- Мария, - мягко сказал он, - мы с тобой не вполне понимаем друг друга.
Мария была настолько обижена, что даже не смотрела на Жака. Уж слишком внезапной была смена его настроения. Она оглядывалась по сторонам, любуясь роскошными пушницами с огромными цветами. Дикие циннии росли плотно, как живые изгороди, рядом с древовидными папоротниками, кончики которых загибались, как завитки епископской митры. Высоченные бамбуки со стволами толщиной в ногу крепкого мужчины стояли, понурив развесистые кроны. Красота была необыкновенная, но Мария даже не могла оценить ее по достоинству. Ее заранее угнетали возможные слова Жака. Что он скажет? Неужели поведает какую-то тайну, нечто такое, что помешает им любить друг друга и быть рядом? Слезы заволокли ее глаза и Мария заморгала, пытаясь смахнуть их.
- Пожалуйста, Жак, - взмолилась она, не выдержав его молчания, - скажи мне, о чем ты думаешь. Почему ты считаешь, что мы не понимаем друг друга?
- Это не совсем так, - медленно ответил дю Парке. - Я уверен, что мы отлично способны понять друг друга. Мне снился сон, Мария. Мне снилось, что мы гуляем с тобой рука об руку. А потом едем бок о бок на лошадях по огромной равнине, ну точь-в-точь как сейчас. Но ты была не просто моей спутницей, ты была равной мне. Ты понимаешь?
Жак замолчал и вопросительно посмотрел на Марию. Вид у девушки был такой озадаченный, что было совершенно ясно - она его не поняла.
- Нет, - ответил он сам. - Как ты можешь меня понять? Ты же не знаешь о том, что творится на острове, даже не подозреваешь об интригах, которые здесь плетут. Я же убедился, что при моем желании вся Мартиника может принадлежать мне. Колонисты думают так же, как я, видят вещи моими глазами. Американская островная компания? Я бросил ей перчатку! Я использую свою власть, как считаю нужным, и я нисколько не боюсь проявить свою независимость перед месье Фуке и его директорами.
Когда Жак произнес эту фразу, выражение лица Марии могло бы кое-что ему подсказать, но он был слишком увлечен своими рассуждениями, и ничего не заметил. Однако, словно что-то почувствовав, он вдруг сам ответил на ее мысли:
- Я отдаю себе отчет, что маркизу де Белилю мое поведение может прийтись не по вкусу. Но это неважно, ведь я уверен в своей правоте. Рано или поздно они поймут, что я поступал правильно, и тогда воздадут мне по заслугам. Им не удастся от меня избавиться, что бы некоторые не думали на этот счет. Пусть не питают иллюзий. Я их не боюсь! Я сильнее своих врагов и я всегда сумею с ними справиться!
Его уверенность, пыл и вера в свои силы передались девушке, которая, не в силах сдержаться, воскликнула:
- О, Жак, я ни на секунду не сомневалась в тебе! Я знаю, чего ты стоишь, и представляю, на какие подвиги ты способен!
- Так ты считаешь, что сможешь соединить свою судьбу с моей? - спросил Жак, внезапно посерьезнев.
- Жак, - ответила Мария, - разве ты не сам несколько минут назад сказал, что так угодно Господу, который вершит наши судьбы?
Губернатор Мартиники поднял глаза и посмотрел на верхушку Мон-Пеле. Мария, не сводившая с него глаз, вдруг каким-то непонятным образом осознала, что сейчас Жак поделится с ней своим планом, зародившимся в его голове совсем недавно, и к которому она имеет самое непосредственное отношение.
- Мария, - торжественно начал он, - когда я приехал на Мартинику, я был сам не свой. Я окружил себя разными людьми, причем такими, которые являлись друг для друга полными противоположностями. Взять, например, Ле Форта. Он настолько мне предан, что я могу просить его о чем угодно - ради меня он пойдет даже на преступление. Потом я послал за своим кузеном, Сент-Обеном. Он тоже совершенно мне предан, а к тому же умен и честен. Затем появился Ля Пьерьер; он, я знаю, обожает меня, но ему не достает решительности. Мне же остро не достает надежного тыла, человека, который поощрял бы меня в моих стремлениях по отношению к Мартинике, помогал реализовывать мои планы, поддерживал бы меня. Как ты считаешь, могла бы ты стать таким человеком?
Мария повернулась к нему, вся дрожа. Теперь, подумала она, он будет связан с ней на всю оставшуюся жизнь. Без нее он ничего не сделает, не примет ни одного решения, более того, все - сам Жак, Мартиника, соседние острова - будет впредь зависеть только от нее. Жак просит ее стать его двойником, а фактически им самим. Он предлагает ей партнерство, об истинной стоимости и смысле которого она еще может пока только догадываться, но это партнерство, которое она обязана принять, хотя и не в состоянии пока оценить всех последствий такого решения.
Наконец, она сказала:
- Я твоя, Жак. Я всецело принадлежу тебе и ты можешь мною распоряжаться.
- Тогда, Мария, - торжественно провозгласил дю Парке, - раз ты вверяешь свою судьбу в мои руки и соглашаешься помогать мне своими советами, чутьем и делами - иными словами, соглашаешься стать моим вторым 'я', - я клянусь тебе: мы свершим великие деяния!
Мария уставилась на него с восхищением, смешанным с изумлением.
После минутного молчания Жак продолжил:
- По сравнению с тем, что мы с тобой сотворим, господин де Сент-Андре слишком ничтожен, чтобы о нем вспоминать. Мы можем смело выкинуть его из головы.
Жак был полностью увлечен мечтаниями, о которых Мария пока ничего не знала, но все ее сомнения окончательно рассеялись. Она сказала себе, что их любовь и безграничная вера друг в друга придаст им такие силы, что вместе они любые горы свернут. До тех пор, пока будут вместе.
Какое-то время они ехали молча, пока в отдалении между деревьями не показалась крыша большого дома. Тогда Жак повернулся к Марии и сказал:
- Сегодня ты впервые почувствуешь вкус того, что я собираюсь сделать с твоей помощью. Это будет только начало, но остальное не заставит себя долго ждать. Верь мне, Мария, я не подведу.
