– Где они? – проскрипел он.
Вот тут-то я и сказал:
– Это была просто уловка. Никаких серебряных счетов у меня нет. Более того, я их никогда и в глаза не видел.
Джаррет повернул голову и прокричал:
– Оскар!
– Но зато у меня для вас есть кое-что другое, – добавил я. – Послание от вашей дочери.
– От моей дочери? Вранье!
– Не от Катерины. От Эми. Эми Деново. – Я бросил взгляд в сторону приближавшегося со стороны дворца Оскара. – Причем послание чрезвычайно личного характера.
– По-моему, у вас просто не все дома.
– С удовольствием побеседую с вами на эту тему, но только с глазу на глаз.
Оскар наконец добрался до нас и величественно застыл в двух шагах от Джаррета.
– Вы меня звали, сэр?
Джаррет ответил, не поворачивая головы:
– Я кое-чего хотел, но передумал. Проваливай!
Оскар повернулся и столь же величаво зашагал прочь.
– Я даже не подозревал, что у нас где-то еще сохранилось рабство, – произнес я. – В чем провинился этот бедолага?
– Кто вы такой? – пролаял Джаррет.
– Я же назвался по телефону – Арчи Гудвин. Я работаю на частного сыщика по имени Ниро Вульф. А Эми просила передать вам следующее: поскольку ее мать погибла, ей хотелось бы разузнать хоть что- нибудь про своего отца.
– Я мог бы приказать вышвырнуть вас вон, – прошипел Джаррет, – но я теперь дождусь, когда вы откроете карты, и вызову полицию. И я сказал, что у вас не все дома, потому что только сумасшедшему могло прийти в голову, что я способен уступить шантажисту. Вы ведь шантажист, не так ли?
– А что? – Я поерзал, устраиваясь на сиденье поудобнее. – Вас и в самом деле не мешало бы пошантажировать, но Эми уже уплатила Ниро Вульфу задаток, так что мы работаем на нее. Уплатила она, правда, из ваших денег. Во всяком случае – некогда ваших. Вы посылали эти деньги ее матери на содержание Эми.
– Продолжайте.
– Послушайте, мистер Джаррет. – Я с трудом выдерживал его пронизывающий ледяной взгляд. – Мы ведь могли с вами особенно не церемониться. Вместо того, чтобы обратиться прямо к вам, я мог без особого труда покопаться в вашем прошлом, но на это ушли бы деньги и время, а Эми было нужно только одно – отыскать вас. Письменную гарантию я вам дать не могу, но абсолютно уверен, что Эми ничего от вас не потребует – ни удочерения, ни чего-либо другого в таком духе. И не думайте, что я просто ловлю рыбку в мутной воде. Про чеки нам все известно. Мы знаем, что отправляли их вы – все двести шестьдесят четыре штуки, это подтверждается документами. И мы так же знаем, что получала деньги по этим чекам Элинор Деново.
– Продолжайте, пожалуйста. Чего вы от меня хотите? И что нужно этому Ниро Вульфу?
– Ниро Вульфу не нужно ровным счетом ничего. Что касается меня, то я бы был только рад, если бы вы вызвали полицию. Вы заявите, что я вас шантажирую, а я откажусь отвечать на вопросы, и тогда им придется меня задержать. А дальше начнется самая потеха – в дело вмешается мой адвокат и знакомый репортер из «Газетт». Сегодня среда, а уже в пятницу десять миллионов читателей будут живо сочувствовать вам – надо же, двадцать два года человек свято выполнял свой отцовский долг, а тут – такие неприятности! Так позовете Оскара, или мне позвать?
Он даже не моргнул. Я понемногу начинал понимать, почему старика не любят: люди справедливо считают, что собеседник должен хоть как-то реагировать на их слова.
Наконец Джаррет заговорил.
– Эти чеки лежат в архиве «Сиборд Бэнк энд Траст компани». Кто вам про них рассказал?
Я покачал головой. Баллу сказал, что его вовсе не беспокоит, если Джаррету станет известно о том, кто его заложил, но я не собирался хоть в чем-то помогать этому истукану.
– Это не имеет отношения к моему делу, – сказал я, – у меня есть другое предложение. Поскольку мы с вами, похоже, не слишком поладили, я мог бы привести завтра Эми. Она очень милая девушка. Как вы, должно быть, знаете, она закончила Смит, очень недурна, хорошо воспитана и…
Я замолк, поскольку Джаррет вдруг зашевелился. Он неспешно сполз с шезлонга, выпрямился и устремил пронизывающий взгляд на меня.
– Я совершенно ничего не знаю ни про какую Эми, – сказал он, – ни про Элинор Деново. Если деньги по чекам получала какая-то Элинор Деново, мне это абсолютно безразлично. Если же посмеете опубликовать эту дикую чушь, я с вас шкуру спущу.
С этими словами он круто повернулся и направился к дому.
Я продолжал сидеть в своем шезлонге, любуясь изумительной долиной реки Гудзон. Вскоре притопал Оскар и занял наблюдательный пост в тени дерева с длинными узкими листьями.
– Как называется это дерево? – воззвал я к Оскару, но он не соизволил ответить.
Я был бы, возможно, не прочь позабавиться и поторчать тут еще часок-другой, чтобы определить, хватит ли у Оскара терпения стоять столбом, ничего не делая, но мне уже чертовски хотелось пить, а чутье подсказывало, что напоить меня никто не собирается. Так что, бросив последний взгляд на живописные окрестности, я с независимым видом прошагал мимо Оскара, едва не отдавив ему ногу.
Асфальтированная подъездная аллея протянулась на добрых четверть мили. В конце ее, напротив каменной колоннады, я свернул влево и двадцать минут спустя (включая посещение придорожной закусочной, где я опустошил кружку пива) я выкатил на шоссе и свернул в сторону, указанную щитом со стрелкой «Нью-Йорк – 88 миль».
Сидя за рулем, я стараюсь не занимать голову серьезными мыслями; подобные мысли ни к чему хорошему не приводят, а езда может закончиться плачевно. Собственно говоря, думать мне было не о чем – я и так знал, что делать дальше. Во вторник вечером, проводив Эми, мы с Вульфом единодушно выработали план действий на тот случай, если Джаррет отошьет меня.
Я пообещал держать Эми в курсе дел, поэтому, свернув с парковой дороги имени Генри Хадсона на Девяносто шестую улицу, я пересек Центральный парк и покатил к гаражу на Второй авеню, в котором Эми Деново держала свою машину. Не спрашивайте меня как и почему, но я всегда стараюсь лишний разок побывать на том месте, которое связано с каким-либо интересующим нас событием. Вот и сейчас, идя пешком от гаража к дому Эми (а найти свободное место для моего «герона» на улице было так же невозможно, как попытаться втиснуть еще одно зернышко в спелый кукурузный початок), я выбрал тот маршрут, которым в последний раз в своей жизни воспользовалась Элинор Деново. Я пришел к выводу, что тому, кто захотел бы свести с ней счеты, выполнить затею было бы парой пустяков.
Наш разговор с Джарретом излагать Эми дословно я не стал. Мы редко удостаиваем клиентов подобной чести. Не стал я также посвящать Эми в наши дальнейшие планы. Когда я закончил разговаривать, Эми тут же спросила в лоб, верю ли я, что Джаррет и в самом деле ее отец, на что я честно ответил, что не знаю. Я признался, что хотя все указывает на то, что ее отец именно Джаррет, биться об заклад я бы не стал. Дальше я попытался выведать у Эми, что она сделает, когда факт отцовства будет твердо установлен, но меня постигла неудача; более того, у меня создалось впечатление, что Эми и сама еще не знает, чего хочет.
Когда я вернулся домой, до ужина оставалось всего десять минут, так что с дословным рапортом Вульфу мне пришлось повременить до тех пор, пока мы не расправились с телячьим рулетом под острым соусом, с салатом из петрушки и мускусной дыни и с черничным муссом и перешли пить кофе в кабинет.
Когда я закончил рассказывать, Вульф сказал, одновременно прихлебывая кофе:
– Я считаю вполне возможным, что Поль Ревер мог смастерить серебряные счеты. А вот как ты до этого додумался?
Я постучал себя по голове костяшками пальцев.
