рассказами о героическом муже.
В тридцать девятом, словно предчувствуя войну, в Баку переехала ее старая мама из Воронежа. Тете Рахили было уже под семьдесят, но она сохраняла ясный ум и довольно быстро вписалась в дружный коллектив бакинского дворика на Дивичинской. Должен отметить, что эта улица, находившаяся рядом с кинотеатром имени Двадцать восьмого апреля, построенным здесь уже после войны, называлась так из-за верблюдов, которые останавливались в этом месте в начале века. На самом деле она была Давячинской, но со временем ее стали называть Дивичинской.
У тети Рахили была лишь одна существенная особенность, отличавшая ее от других: она ходила в синагогу. Это было невозможно, неправильно, неразумно на двадцать пятом году революции. Тетя Берта ее все время отговаривала, но никак не могла убедить. Тетя Рахиль кормила мацой весь бакинский дворик, она никогда не скрывала, что была набожной женщиной и уважительно относилась к христианке Галине, шиитам Гусейнбале и Каблеи Дамиру, суннитам Мустафе и Хабибулле, хотя ни один из них подобной набожностью не отличался.
Но в сорок втором им пришло трагическое известие: сын тети Рахили, брат тети Берты Борис пропал без вести на Юго-Западном фронте. Там как раз в это время шли самые ожесточенные бои. Тетя Рахиль, до того жизнерадостная и энергичная, вмиг постарела на несколько лет. Весь двор утешал ее, понимая, что такое несчастье может коснуться всех. Гусейнбала тогда еще во дворе не жил, но двое сыновей Мустафы ушли на фронт в сорок первом, а в сорок третьем несчастный отец получил похоронку на старшего.
Однако нужно было знать тетю Рахиль. Она не могла и не хотела смиряться. Теперь она еще чаще посещала синагогу, словно пытаясь вымолить у Бога жизнь своего сына. И дочь уже не возражала против частых походов в синагогу. Да и сама власть словно поменялась. Людям, настрадавшимся за время войны, стали разрешать посещать церкви, мечети, синагоги. Даже самая безбожная власть понимала, что им в такой момент нужно помочь найти утешение.
Девятого мая сорок пятого пришло сообщение о Победе. В этот день все плакали. Кто жил в Баку в середине прошлого века, может подтвердить, что такое случалось в городе лишь два раза. В первый раз девятого мая сорок пятого — от радости и во второй — в марте пятьдесят третьего, когда умер Сталин. Тогда всем казалось, что жизнь не сможет продолжаться без “вождя”, и многие искренне горевали.
В День Победы тетя Рахиль уговорила дочь отправиться вместе с ней в синагогу. Тетя Берта не была набожной женщиной, она была вдовой члена партии и атеисткой. Но в тот день согласилась пойти с матерью в синагогу. И впервые искренне попросила у Бога, чтобы ее брат нашелся. И он каким-то чудом нашелся. В конце сорок шестого они получили абсолютно, казалось, невозможное известие: ее брат Борис возвращается домой. Почему это казалось им невозможным? Потому что Борис был обрезанным евреем, а это в плену означало верную смерть. Оказалось, что Борис действительно попал в плен, но выдал себя за мусульманина. К тому времени фашисты уже усвоили разницу между евреями и мусульманами. Бориса отправили в концлагерь, по дороге он сбежал. Затем примкнул к партизанам в Югославии и воевал до сорок пятого. В мае пытался пробиться к своим, но был тяжело ранен и лишь в сорок шестом сумел настоять на отправке домой.
С того дня тетя Берта стала часто заходить в синагогу. Вскоре приехал и Борис. Весь двор радовался за помолодевшую тетю Рахиль.
В мае сорок девятого должна была состояться свадьба старшей дочери Каблеи Дамира. К свадьбе готовились загодя, как и полагается в хороших бакинских семьях. Сначала в доме появились свахи, которые получили согласие на переговоры. За ними пришли мужчины. Они долго сидели за столом напротив мужчин из семьи Каблеи Дамира. В конце встречи подали сладкий чай, а это означало, что семья девушки согласна выдать ее замуж. Затем начался обмен подарками. В сорок девятом обычный кусок мыла или небольшой кусок материи были большой ценностью. Семьи старались как могли. Свадьба была назначена на шестнадцатое мая. Получить молодого мужа в сорок девятом было почти чудом. На десять девушек в стране приходилось не больше трех-четырех молодых людей.
Свадьба должна была состояться во дворе дома невесты. Готовились столы, завозилось мясо из соседних бакинских сел. Каждый старался как мог, свадьба обещала быть веселой и многочисленной, почти на сто человек. Это сейчас все привыкли к шумным застольям на пятьсот или шестьсот человек в особняках с пластмассовой лепниной. А тогда и двадцать человек казалось много. Ну а сто — почти невероятная цифра.
Разумеется, на свадьбу пригласили и всех соседей. Каждый готовился к событию по-своему. Только тетя Берта была несколько не в духе. В последние дни ее мать часто болела. Тете Рахили было уже под восемьдесят. Тринадцатого и четырнадцатого мая к ней вызывали “скорую помощь”. Она отказывалась ехать в больницу, считая, что не имеет права покидать дом в такой торжественный момент.
Пятнадцатого мая ей стало лучше. Она даже ходила по комнате, успокаивая дочь. А шестнадцатого утром, когда во дворе уже раздавались голоса женщин, начавших расставлять стулья, Берта подошла к матери и с ужасом увидела, что та умерла. Умерла во сне, как праведница, как умирают очень счастливые люди, с улыбкой на устах.
Тетя Берта задернула занавески и села у изголовья кровати. Перед ней стояла очень непростая дилемма. Согласно строгим канонам иудейской религии, покойную следовало похоронить до заката солнца.
С другой стороны, сейчас о смерти матери нельзя объявлять: придется отменять свадьбу, к которой столько готовились, испортить людям праздник, возможно, даже всю жизнь. Они навсегда запомнят случившееся и уже никогда не смогут быть счастливы.
Берта сидела и плакала, а время шло неумолимо.
За окном раздавались крики и радостные поздравления прибывавших гостей. Вскоре появились и молодые. Несколько раз в Бертино окно стучала мать невесты, приглашая на свадебную церемонию. Берта решилась. Она поднялась, накрыла мать свежей простыней, умылась, переоделась и, взяв заранее приготовленный подарок, вышла во двор. В тот вечер ни один человек не узнал о случившемся в доме Берты. Она улыбалась, поздравляла молодых, даже выпила за их здоровье. И всем говорила, что ее мать просто плохо себя чувствует.
Вернувшись в свою комнату поздно вечером, она подошла к телу, села рядом и начала рассказывать о свадьбе, словно мать могла ее услышать. На следующее утро Берта объявила, что ее мать ночью умерла. Кажется, никто из соседей даже не догадался, но мать невесты, войдя в комнату и почувствовав характерный запах, подошла к Берте и, обняв соседку, долго плакала, словно благодарила.
Эта подлинная история случилась в доме моего деда Каблеи Дамира на Дивичинской. Рассказала мне ее моя бабушка. Я не очень верю в потусторонний мир, но абсолютно точно знаю, что мать Берты, набожная Рахиль могла попасть только в Рай.
А свадьба оказалась счастливой. Молодожены прожили вместе почти полвека. У них было пятеро
