— Вот так теперь разговаривают с родителями, — сказала мама тете Насте. — Это теперь принято.
Лялька заплакала.
— Ничего не понимаю, — развел руками папа. — Что происходит? Я ее обидел, оскорбил?
— Это возрастное, — ответила тетя Настя. — У девушек это бывает.
— Не дом, а филиал канатчиковой дачи, — сказал папа. — Так и хочется надеть серый халат.
— Дня нельзя прожить без неприятностей, — вздохнула мама. — Не то, так другое!
Я тихонько вылез из-за стола. Когда мама начинает говорить про неприятности, это надолго. Во; дворе меня ждал Лешка.
— Мы начнем когда-нибудь заниматься? — спросил он.
— Не знаю, — ответил я.
— Ты что, раздумал?
— У меня неприятности…
— А что случилось?
— У меня нет внутреннего мира.
— Брось трепаться! — рассердился Лешка. — Мы будем заниматься или не будем? Знаешь, как нам от Клавы попадет!
— Ничего не попадет!
— А я думал, — сказал Лешка, — что мы станем самыми первыми учениками.
— Ладно, — ответил я, — не канючь. Мы и так способные.
— А я думал, — продолжал Лешка, — что мы будем хорошо заниматься, и все нас будут хвалить, и директор на Первое мая подарит нам книжку с надписью, и мама не будет плакать, когда я принесу табель.
— Я тоже так думал, — сказал я. — Но все думают, что мы хотим только играть в футбол.
Лешка почесал за ухом и сказал:
— А что, если сыграть?
— А мяч есть?
Мы достали мяч и начали играть на один гол. Мы играли до тех пор, пока не разбили в домоуправлении стекло. За нами погнался дворник. Мы перелезли через забор и спрятались в школе. Здесь нам попалась Танька Сабантеева. Мы немного ее побили, и она подняла такой рев, что просто стекла задрожали. Она побежала жаловаться Клавдии Николаевне, и Лешка здорово испугался. Я сказал, чтобы он не боялся. Первыми учениками мы все равно не будем, и вообще, когда у человека нет внутреннего мира, ему, как говорит тетя Настя, на все наплевать!
Папин голубец
— Каждый должен уметь танцевать краковяк! — сказал учитель в телевизоре.
Учитель етоял в большом и красивом зале и объяснял ученикам, как приглашать даму, как брать ее за талию и каким шагом с «ей идти. Иногда показывали только ноги учителя в лакированных туфлях и полосатых носках. Ноги ходили, бежали вприпрыжку, становились на цыпочки. Ученики глядели на ноги во все глаза, и мы тоже смотрели в телевизор, и мне захотелось научиться танцевать краковяк с па-де- баском.
— Па-де-баск — основной элемент краковяка, — сказал учитель. — Не менее важно «научиться выполнять голубец. К голубцу, дорогие товарищи, надо подойти со всей серьезностью.
Дядя Тиша, сидевший около меня, сказал, что он не будет подходить к голубцу со всей серьезностью. Плевать ему на голубец и на всю эту танцевальную лавочку.
Мы зашикали, дядя замолчал.
— Голубец выполняют так, — продолжал учитель и вытянул ногу, подпрыгнул, ударил об нее второй ногой и еще раз показал свои замечательные полосатые носки.
— Как тебе нравится? — опять не вытерпел дядя Тиша. — Подумать только, за что человек получает деньги!
— Всю жизнь танцевал краковяк, и хоть кто-ни. будь мне копейку заплатил? — сказал папа.
— Просто диву даешься, какие бывают ловкачи. Из всего добывают деньги. Вот еще по радио объявились молодцы, обучают нашего брата пениюг
— А как же, слыхал, — кивнул папа. — Знаменитый радиоурок: «Разучим песню». Не знаю, как бы я прожил без этих уроков.
— Тебе они не нужны, а другим нужны, — вмешалась мама.
— Они нужны Столько этим молодцам, чтобы ежемесячно подходить к кассе, — сказал папа.
— Что и говорить, каждый ищет свой голубец, — объяснил дядя. — На этом построен белый свет.
— Это уж точно. И мне бы не мешало его найти, — вздохнул папа. — Ох, как не мешало бы!
— Для этого надо иметь знакомства. Без знакомства и спички не зажжешь.
Они перестали смотреть в телевизор и начади думать, где бы папе найти голубец. Вдруг дядя хлопнул себя по лбу и сказал:
— Д феноменальный осел! Я совсем забыл про артель «Плодвин». Им нужен представитель в Москве. Проще говоря, толкач. Можешь стать по совместительству их толкачом.
— Что ж, это здоровая мысль, — сказал папа.
— Не нравится мне эта мысль, — опять вмешалась мама. — Не по душе мне такое дело! Не надо ему в него ввязываться!
— Простите, мадам, какое дело? — спросил папа;»— Кем мне предлагают стать? Частником? Фальшивомонетчиком? Главарем банды расхитителей?
— Не надо тебе быть толкачом. О них каждый день пишут в газетах,
— Обо мне не напишут, — ответил папа. — Не волнуйся!
— Это он сейчас такой храбрый, — сказала ма-Ма»— а не дай бог что-нибудь случится, он будет целыми вечерами лежать на диване и жаловаться на сердце, и пить стаканами валидол, и не спать по ночам, ходить по комнатам, читать уголовный кодекс и так вздыхать, что просто сердце разрывается.
— Как тебе нравится мой домашний трибун? — спросил папа. — Марк Туллий Цицерон перед ней ничто. Круглый нуль.
— Все это шуточки, — сказала мама, — до смерти надоели мне эти шуточки. Я хочу жить спокойно.
— Не слушай ее, — сказал папа. — Она страшная трусиха.
— Да, я трусиха! — ответила мама.
Папа махнул рукой и спросил у дяди Тиши:
