Зимние розы невидимы. Поздний лед иногда поет. А и Не-А суть одно и то же. Моя собачка не знает меня. Скрипки, подобно снам, подозрительны. Я родом из Колофона или, возможно, с одного из небольших островов. Пролив замерз, и люди — кое-кто на коньках — пересекают его. На серповидной пляжа дуге утопший олень. Однорукая женщина, ее бедра вокруг твоей шеи. Мир — это все, что подверглось замещению. Яблоки в лавке на перекрестке у Bahnhof, от бледно — желтых до темно-красных. Память не говорит. Одышка, сопровождаемая звоном в ушах. Заиканье поэта и заиканье философа. Самость приписывается другим. Комната, из которой в любое время видна луна. Ленинградское кафе: мужчина с недостающей левой частью лица. Исчезновение солнца в небе над Одессой. Достоверное описание этого солнца. Философ лежит на пороге, обсуждая теорию цвета с самим собой, теорию самости с самим собой, понятие числа, вечное возвращение, пульсацию звезд, логику типов, Буридановы предложения, lekton. Почему сейчас эта дымка от озера? Слово и вещь суть одно и то же. Много раз белых я видел ворон. Что все плоскости бесконечны в силу протяженности. Она спрашивает: Существует ли карта этих ворот? Она спрашивает: Это и есть то, что зовется Проходом, или это тот, что на западе? Так освобожденные, ангелы тьмы беседуют с ангелами света. Они не ангелы.
