кормил кур. Он хладнокровно обводит амбар взглядом, пока не останавливается на Сардженте в стойле. Подняв подбородок, мальчик медленно поворачивается, и вскоре глаза его останавливаются на мне. Взоры наши встречаются. Я подношу палец к губам, мысленно умоляя его не выдавать меня. В то же время мне хочется закричать, чтобы он бежал, спасался — ибо, хотя призрачное воинство гонится только за мной одной, я вовсе не уверена, что они пощадят попавшегося на пути ребенка.
Впрочем, уже слишком поздно: дверь амбара скрипит, и на пороге, в потоке солнечного света, вырисовывается темный силуэт легионера. На миг он застывает там, а потом входит в амбар и теряется в тени. На несколько секунд я теряю его из вида, хотя слышу, как он осторожно шагает.
Неторопливые шаги сперва звучат совсем тихо, потом становятся громче и, наконец, останавливаются прямо перед мальчиком — как раз под тем местом, где прячусь я. Как хорошо, что в старом амбаре все скрипит и трещит само по себе. Для лучшего обзора я чуть сдвигаюсь с места, но все равно мне видны лишь черные сапоги легионера да торчащие из них ноги. И тело, и лицо моего преследователя скрывает тень.
Зато мальчика я вижу хорошо. Он неподвижно стоит перед светловолосым легионером и, по- видимому, ничуть не боится незнакомца.
Несколько мгновений легионер безмолвно разглядывает мальчугана, а затем с трудом, неразборчиво заговаривает низким утробным голосом. Как ни странно, он обращается к мальчику по-французски.
— Ou est la fille? — Где девушка?
От звуков этого нечеловеческого голоса по телу у меня ползут мурашки: похоже, легионер толком не знает, как управлять голосовыми связками.
В просторном амбаре голосок мальчика кажется совсем тихим и слабым.
— Venez. Je vous montrerai. — Идемте. Я покажу.
Сердце замирает у меня в груди, кровь бешено несется по венам. Я лихорадочно обшариваю взглядом чердак в поисках пути для бегства.
Однако мальчуган ведет легионера не к лестнице на сеновал. Повернувшись, он шагает по направлению к передней стороне амбара, откуда наружу открывается еще одна большая двустворчатая дверь.
Легионер не спешит последовать за ним. Еще несколько мгновений он стоит молча, и у меня возникает четкое ощущение, что он оглядывается. Я забиваюсь как можно глубже в тень, едва осмеливаясь дышать. Звук шагов возобновляется. Легионер подходит почти к самому подножию лестницы, и я мысленно прикидываю расстояние от чердака до двери, гадая, можно ли рискнуть и спрыгнуть вниз, если мой враг начнет подниматься. Внезапно шаги удаляются и стихают.
В тишине раздается голос мальчугана, и я вздрагиваю от неожиданности.
— Elle est partie il y a quelqne temps. Cette voie. A travers le champ. — Она уехала, уже довольно давно. Туда. Через поле.
Я чуть подвигаюсь вперед, и вижу, как мальчик показывает моему преследователю на дальние поля.
Наступает мгновение полнейшей тишины. Я трепещу от страха — а вдруг легионер, не поверив мальчишке, обернется и начнет медленно и методично обшаривать амбар. Тишина длится недолго. Шаги раздаются снова — мой преследователь проходит мимо места, где я прячусь, и направляется к заднему входу в амбар. Сперва я не понимаю, чего ради он теряет время, почему сразу не ринулся в поля через переднюю дверь. Снизу фыркают лошади, и до меня доходит: он оставил коня с той стороны амбара.
Легионер стремительно проходит мимо лестницы, а я чуть не плачу от облегчения, но по-прежнему боюсь вздохнуть, пока не слышу, что он уже у самого выхода. Снаружи доносится невнятный шорох, свидетельствующий о том, что легионер садится в седло. Стук копыт уносящихся прочь, громок и четок. Я выжидаю еще несколько минут в тишине, воцарившейся после его отъезда, стараясь унять бешено бьющееся сердце.
— Il est parti, Mademoiselle. Vous pouvez descendre maintenant, — окликает меня мальчуган. Слова его ясны — мне можно безопасно спускаться вниз.
Я последний раз оглядываю амбар — ничего не могу с собой поделать, паранойя берет верх над разумом, — засовываю кинжал в заплечный мешок и спускаюсь по лестнице. Мальчик ждет меня внизу. Я порывисто обнимаю его, хоть он явно обескуражен подобной бесцеремонностью. Тельце у него совсем маленькое, хрупкое.
— Merci, petit homme!
Отпустив его, я чуть отодвигаюсь. Надеюсь, со своим горе-французским я сумею выяснить, в какую сторону направился легионер.
— Que voie lui avezvous envoye?
Мальчик поворачивается к открытой двери амбара.
— A travers le champ. Loin de la ville. — Через поле. Прочь от города.
От того самого города с церковью.
Глубокие карие глаза мальчугана напоминают мне глаза Димитрия, но я отгоняю эту мысль. Нельзя позволять себе расчувствоваться, сейчас важнее всего выяснить название города, виднеющегося вдали.
— Quel est le nom de la ville? Celui avec l'eglise grande? — Затаив дыхание, я жду ответа.
Мальчик произносит одно лишь слово — но больше мне и не требуется.
— Шартр.
32
Сидя на Сардженте перед амбаром, я смотрю на поля вокруг и обдумываю, что делать дальше.
Мальчик сказал, что отослал легионера в другую сторону, от города — но даже так нет никаких гарантий, что мой преследователь не сменит направление и не явится искать меня в Шартре. Особенно если подозревает, что недостающие страницы спрятаны именно там.
Изогнувшись в седле, я всматриваюсь в лес за каменным домиком. Зеленая тень листвы сулит лучшее укрытие, чем уводящие к Шартру поля, но, поскольку мне неизвестно, что сталось с Димитрием и где сейчас остальное воинство, то, вернувшись в лес, я рискую попасть прямиком к ним в лапы. В Шартре, по крайней мере, можно укрыться в церкви.
Не говоря о возможности отыскать недостающие страницы. Если есть хоть какой-то способ, хоть какая-то вероятность заполучить их, я готова на любой риск.
Не сводя глаз с города, я бью пятками Сарджента по бокам. Конь срывается с места, копыта грохочут по земле, точно гром. Мой скакун мчится через поле как на крыльях ветра, словно догадывается, какая опасность нам грозит.
Хотя солнце ярко сияет, заливая золотом травы и колышущиеся колосья пшеницы, открытое поле нагоняет на меня страх — тут негде спрятаться. Сердце мое твердеет, ему придает мужества простая мысль: «Хватит с меня пряток».
И все равно на каждом шагу мне так страшно, что хочется выпрыгнуть из кожи. Как ни странно, на пути через поле за спиной так и не раздался грохот копыт скакуна моего преследователя. Городок все ближе и ближе — и вот я уже в нем, вот я уже выезжаю на широкую, должно быть, главную улицу города.
Шартр не так мал, как казался издали, однако на пыльных улицах попадается совсем мало народа. Редкие прохожие словно бы никуда не торопятся, а на меня поглядывают со смесью любопытства и раздражения. Судя по их безмятежно-сонным лицам, мое появление прервало череду мирных и ничем не примечательных дней.
Однако мое пребывание в Шартре мирным и ничем не примечательным никак не будет. Свернув в узкую улочку, ведущую в сторону кафедральных шпилей, я вдруг замечаю на углу светловолосого легионера, разговаривающего с какой-то старушкой. Он все еще верхом, и даже издалека мне слышны утробные, звериные ноты в его голосе. Точно почуяв меня, он тотчас же обрывает разговор и резко поворачивает
