Блатные и уличные песни

Слухи пошли, что Седого в побеге убили.
Горем убит, похоронен Седого отец,
Но никогда и никто из родных не узнает,
Где и когда похоронен был этот беглец.

ВОРКУТА — ЛЕНИНГРАД

Это было весною, зеленеющим маем,
Когда тундра надела свой зеленый наряд.
Мы бежали с тобою, опасаясь погони,
Чтобы нас не настигнул пистолета заряд.

Дождь нам капал на рыло и на дуло нагана,
ВОХРа нас окружила. «Руки в гору!» — кричат.
Но они просчитались. Окруженье пробито.
Кто на смерть смотрит прямо, пуля тех не берет.

По тундре, по железной дороге,
Где мчится скорый «Воркута — Ленинград»,
Мы бежали с тобою, опасаясь погони,
Чтобы нас не настигнул пистолета заряд.

Рано утром проснешься, на поверку построят,
Вызывают: «Васильев!» — и выходишь вперед…
 Это Клим Ворошилов и братишка Буденный
Даровали свободу — их так любит народ.

Мы теперь на свободе, о которой мечтали,
О которой так много в лагерях говорят.
Перед нами раскрыты необъятные дали,
Нас теперь не настигнет пистолета заряд.

По тундре, по железной дороге,
Где мчится скорый «Воркута — Ленинград»,
Мы бежали с тобою, опасаясь погони,
Чтобы нас не настигнул пистолета заряд.

Я ДОМОЙ ВОЗВРАЩУСЬ

Дни уходят один за другим,
Месяца улетают и годы.
Я недавно так был молодым
И веселым юнцом безбородым.

Но пришла и увяла весна,
Жизнь пошла по распутистым тропкам.
И теперь вот сижу у окна,
Постарел за тюремной решеткой.

А на воле осенняя стужа.
Рощи стонут под инеем синим.
Все равно я домой возвращусь,
И родные края меня примут.

Не по сердцу мне здесь ничего.
Край чужой, чужеземные дали…
Извели, измотали всего,
В сердце грубо, смеясь, наплевали.

Знаю, счастье мое впереди:
Грязь я смою, а грубость упрячу,
И прижмусь к материнской груди,
И тихонько от счастья заплачу…

Здравствуй, милая, добрая мать!
Обнимаю тебя и целую.
Может быть, опоздал целовать,
Не застав тебя дома живую.

ЧЕРНЫЕ КОНИ