Верны мы были друг другу тогда, На разбои ходили мы смело. И однажды меня пригласили На богатое, доходное дело. И опять загуляла, запела братва, Пела скрипка, баян и гитары. Сколько баб молодых было тогда В этот вечер хмельного угара. Пела скрипка приволжский веселый мотив, И баян с переливами лился. Я не помню, друзья, как в тот вечер тогда В молодую девчонку влюбился. Ох и девка была! Словно розы цветок, Словно в сказке ночная фиалка. За один поцелуй я б полжизни отдал, А за ласки и жизни не жалко. Чтоб красивых любить — надо деньги иметь, Я над этим задумался крепко. И решил я тогда день и ночь воровать, Чтоб с тобой, моя крошка, остаться. День и ночь воровал, как царицу одел, Бросал деньги направо, налево. И в одну из ночей я так крепко сгорел, И в ту ночь началась моя драма. Коль случилась беда — открывай ворота! Крикнул ей: «До свиданья, красотка!» Здравствуй, камера-мать и старушка-тюрьма! Здравствуй, цемент, замок и решетка! Трудно было сидеть мне в Казанской тюрьме, Сквозь решетку на волю взирая. Только солнце одно улыбалося мне, Мою душу младую терзая. Разрывалась душа и болит голова: Где она? Иль к другому прильнула? Два раза передачку в тюрьму принесла, А потом, как в воде утонула. И решил я тогда: все равно отомщу Я за эту большую обиду. И про эти я дни никому не скажу, Пускай сердце мое только знает. Отсидел я тогда пять лет, не шутку, сказать. Ну так что ж, не вернешь эти годы. Вот опять выхожу на веселый простор Долгожданной, веселой свободы. Снова Волга-река, загудел пароход. «Вылезай!» — мне сказали матросы. И мне с детства знаком небосвод голубой. Я увидел своими глазами. Я искал ее ночью и днем У того, кто идет иль едет. Только сторож подсказал мне их дом, Говорит: «Это наши соседи». Утром встал с переполненной злобой в душе, Выпил водки, чтоб слушались нервы. Открываю калитку и вижу ее: Подбоченясь стоит на пороге. Вот она предо мною — тот же блеск в глазах, В халате нарядном китайского шелка. Только вместо гитары у нее на руках Я увидел грудного младенца. Не стерпела во мне тут жиганская кровь, Вынул нож и всадил его словно в тесто. Чтоб не слышать мне плача дитя, Я быстрее ушел с того места. Оттого и склонилась моя голова,
