Волны Охотского моря шумят,Белой пеной набегая.Я вспоминаю твой взор, твой наряд,Ласки твои, дорогая…Бальное платье твое, как пена,В зале шуршало, шумело.Счастьем горели глаза у тебя.Я обнимал твое тело.Тело, которое счастье сулит,Чувство любви возбуждая.Имя твое в моем сердце лежит,Лапка моя дорогая!Был я на воле когда-то артист,Теперь я рыбак в заключенье.Пил я вино и тебя целовал,Радость, мое развлеченье…Волны Охотского моря шумят,Белой пеной набегая.Я вспоминаю твой взор, твой наряд,Имя твое вспоминаю…А для меня — одна Колыма,Рядом Охотское море,Грусть, одиночество, грусть и тоска,И беспредельное горе…
БЕЛЬГИЙСКИЙ НАГАН
Я помню — носил восьмиклинку,Пил водку, покуривал план,Влюблен был в соседскую ЗинкуИ с нею ходил в ресторан.Я шабер носил за голяшкойСкрипучих своих хромачей,Имел под рубахой тельняшку —Подарок одесских бичей.В Одессе, Ростове, СамареФартовых знакомых имел,И часто меня вспоминали,Пока я на нарах сидел.Прошел до конца от началаЭтапы большого пути,И Зиночка мне изменяла,Поскольку не мог к ней прийти.Не жалко теперь почему-тоТого, что ушло навсегда…Лишь помнит Ногайская бухтаМои молодые года.Как лихо носил восьмиклинку,Пил водку, покуривал план,И другу соседскую ЗинкуОтдал за бельгийский наган.И другу красавицу ЗинкуОтдал за бельгийский наган.
ЧАС СУРОВЫЙ
На железный засов ворота закрыты,Где преступники срок отбывают.А там за кирпичной высокой, длинной стенойДом стоит и прохожих пугает.В этом доме сидел паренек молодой,Спать ложился на голые нары.Засыпал он крепким мучительным сном,Она снилась ему — всех дороже…Она снилась ему, как в зеленом садуОни вместе с любимой гуляют,А их маленький Вовочка, крошечка-сын,
