— Спасибо, — говорит Кассия, и ее лицо озаряется надеждой. — Я не хочу говорить ей, что
Дверь с шумом открывается. Мы с Кассией испуганно поворачиваемся: через проем входит мужчина. Высокий и худой, как жердь, он пристально смотрит на нас проницательными темными глазами, которые выглядывают из-под кустистых белых бровей. Голова его гладкая, лысая и загорелая. — Где он? — требовательно спрашивает старик. — Колин рассказал мне, что сюда принесли одного больного, который слег не ранее, как час назад.
— Вон он, — отвечает Лейна, указывая на Кая.
— Почти вовремя, — говорит мужчина, подскакивая к нам. — Что я постоянно твержу Лоцману? Привозите ко мне тех, кто слег совсем недавно, и тогда у меня, возможно, появится шанс вернуть их.
Кассия не отходит от Кая. Она остается возле него, готовая защищать.
— Я Окер, — представляется мужчина, но не предлагает пожать руку. Он держит пластиковый пакет, полный жидкости, и его узловатые руки сжимают его так крепко, что он, того и гляди, лопнет. — Черт, застрял, — выругивается он и протягивает пакет Сильвии. — Забери его, только не сломай мне пальцы.
Сильвия вызволяет пакет из его хватки.
— Подключите его сейчас, — распоряжается он, кивая в сторону Кая. — Я только что приготовил раствор, он совсем свежий. Такой же свежий, как и он. — Смеется старик.
— Подождите, — вмешивается Кассия. — Что это?
— Это штука получше той, которую дает Восстание, — отвечает Окер. — Давай, — приказывает он Сильвии. — Живее!
— Но из чего она состоит? — допытывается Кассия.
Окер фыркает и сердито смотрит на Сильвию. — Проследи за этим. У меня нет времени оглашать весь список ингредиентов. — Он открывает дверь, толкая ее плечом, и покидает лазарет. Сквозь скрип закрывающейся двери слышны его быстрые шаги. Может его руки и скрючены артритом, но с ногами уж точно все в порядке.
— Он прав, — говорит Сильвия. — Поначалу мы использовали питательную смесь из провинций, которую доставлял Лоцман, но вскоре ее стало не хватать. Окер разработал собственную смесь для поддержания пациентов, и она оказалась эффективнее, с тех пор мы пользуемся только ею.
— А разве это нельзя сделать альтернативой традиционному лечению? — спрашиваю я. — Ведь больные из провинций получают совсем другие лекарства.
— Возможно, это изменится, — отвечает Сильвия. — Совсем недавно Окер поделился своей формулой с Лоцманом. И если у того все получится, то в провинциях будут применять новое лекарство.
— Что думаешь? — тихо спрашивает Кассия.
— Они действительно выглядят лучше, — говорю я. — Кожа нормального цвета. Погоди. — Я прислушиваюсь к дыханию одного из пациентов, его легкие, кажется, чисты. Прощупываю его ребра — селезенка, вроде, не увеличена.
— Думаю, Окер говорит правду, — отмечаю я. Жаль, что мы не узнали об этой формуле раньше. Может быть, она принесла бы нашим пациентам большую пользу.
Кассия стоит на коленях рядом с койкой Кая. Его лицо совсем серое, по сравнению с другими больными, хотя он стал неподвижным совсем недавно. И она замечает это. — Хорошо, — произносит она.
Сильвия кивает и подвешивает на капельницу пакет, принесенный Окером. Мы с Кассией вглядываемся в лицо Кая, ища в нем какие-то изменения. Как глупо. Мало какие лекарства действуют мгновенно.
Но раствор Окера действует. Уже через несколько минут цвет лица Кая улучшается. Я вспоминаю, что подобным образом действовало лекарство на заболевших первоначальной чумой.
— Выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — выдыхает Кассия. Она выглядит обеспокоенной. — Что, если ничего не получится?
— Нам особо нечего терять, — говоря я ей. — То, что производит Восстание в провинциях, все равно не действует.
— Ты хоть раз видел, чтобы кто-нибудь пришел в себя? — спрашивает Кассия.
— Нет, только не от мутаций.
Мы стоим еще одно долгое мгновение, наблюдая, как жидкость перетекает в вену Кая, и не решаемся посмотреть в глаза друг другу.
Кассия глубоко вздыхает и, кажется, сейчас заплачет. Но затем она улыбается. — Ксандер, — говорит она.
Я даже не пытаюсь остановить себя. Я наклоняюсь и крепко обнимаю ее, и она не сопротивляется. Это так приятно, что не хочется ничего говорить. Кассия прижимается ко мне, и я ощущаю ее дыхание.
— Ты в порядке? — спрашивает она.
— Все отлично.
— Ксандер, — спрашивает Кассия. — Где же
Я не знаю точно, что ей рассказать.
— Нам нужно идти, — говорит Лейна. — Колин уже созывает народ, чтобы побеседовать с вами. Я не хочу заставлять их ждать.
— Я расскажу тебе позже, — с улыбкой обещаю я Кассии. — А сейчас главное найти лекарство.
Она кивает. Не хочется, чтобы она думала, будто я пытаюсь расквитаться с ней за все разы, когда она предпочитала хранить молчание о случившемся с нею. Странно осознавать, что сейчас она знает обо мне так же мало, сколько и мне было известно о ней за все эти месяцы. Она имеет полное право задавать вопросы.
Я больше не хочу, чтобы у нас были тайны друг от друга, ведь когда-то мы так хорошо дружили. Надеюсь, что поиски лекарства станут для нас началом.
***
— Не могли бы вы, — спрашивает один из сельских жителей, — привести некоторые специфические данные о том, как проходило лечение неподвижных?
Комната заполнена людьми. С первого взгляда непонятно, кого из присутствующих привез сюда Лоцман, чтобы помочь с лекарством, а кто является Аномалией-жителем деревни. Но несколько минут спустя я уже с большей уверенностью могу сказать, кто, в тот или иной момент, жил в Обществе.
Окер сидит на кресле у окна, его руки скрещены на груди, он внимательно слушает меня. Несколько сортировщиков готовы записывать информацию. Окер здесь единственный врач без датапода, за исключением меня.
Лейна замечает, что я разглядываю датаподы. — Их привез Лоцман, — объясняет она. — Они весьма полезны и более безопасны, чем мини-порты, которыми мы здесь запрещаем пользоваться. Я киваю. Датаподы могут записывать информацию, но по ним нельзя отследить местоположение.
— У меня есть данные о состоянии пациентов и ходе лечения обычной чумы и мутаций, — рассказываю я группе. — Я работал в медицинском центре с тех пор, как однажды ночью Лоцман появился на экранах портов и объявил о чуме.
— А когда ты ушел оттуда? — спрашивает кто-то.
— Сегодня рано утром.
Они все как один наклоняются вперед. —
