— Снимайте, снимайте, — уверенным тоном настаивал архитектор. — К вечеру поднимается ветер. Скорее всего будет дождь. Мы сейчас на Зеленой улице, которая пересекает город строго с запада на восток, а ветер западный — он-то и уносит отсюда вонь.
Воздух был относительно чистым. Примеси зловония было очень мало, и можно было без опаски дышать полной грудью.
— Сигарету? — предложил Телингтон.
Том, поблагодарив, отказался. Он заметил рядом с биологом что-то продолговатое, накрытое простынею. Белая ткань в некоторых местах пропиталась бурой кровью. По очертаниям предмет под простыней, напоминал человеческое тело, но точнее рассмотреть было невозможно — зоолог старался прикрывать его от взгляда Тома собой, делая это как бы невзначай.
— Бешенство? — спросил Том. — Обезьяна? Большая же, однако…
Тройка смотрела на него какими-то странными глазами, от которых начинаешь чувствовать себя без вины виноватым.
Вдруг, сильный порыв ветра сорвал с тела простыню, и она полетела, зацепившись через несколько метров за брошенный моток колючей проволоки.
— Черт! — выругался Рик Телингтон и побежал за тканью.
— Я же тебе говорил: привали камнями! — без особой злости сказал ему вдогонку Вильсон.
Это был труп солдата, лежащий лицом вверх. Тело было изгрызено так, словно его, не переворачивая объедали сверху, начиная с головы и завершая ногами. Обгладывали, как початок вареной кукурузы, с той лишь разницей, что последний обкусывают со всех сторон, но не трогают сердцевину. Этого же беднягу ели полностью: с одеждой, обувью, экипировкой, костями. Рядом лежали откушенная каска и перекушенная в середине винтовка.
Том не мог отвести взгляд от изуродованного тела, когда же простыня легла на место, его второй раз за день стошнило. Подошел Вильсон и протянул флягу:
— Выпейте. Побольше. Не надо было вам сюда подходить.
Во фляге был бренди. Том сделал три больших глотка. Спиртное успокоило желудок, стало намного легче.
— Что это? — Том неуверенной рукой показал на тело.
— Сами же видели, — с неохотой ответил архитектор. — Не надо было сюда подъезжать. Больно хорошо у вас получается блевать. Как же вы на фронте выдерживали?
— Там такого не было, — сказал Том и вновь глотнул из фляги. Фартук Вильсона был испачкан кровью. — Страшно, но не так.
Его взгляд снова приковало тело под простынею.
— Я-то думал, что там похлеще, — сказал Рой.
— Да, — согласился Том. — Но там не едят убитых вместе с каской и ботинками…
Архитектор резко отобрал у него флягу и нехорошо сказал:
— Вам показалось.
Редерсон оторопел, но потом решительно подошел и стянул ткань с трупа.
— Это мне показалось?
Телингтон забрал у него простынь и накрыл ею тело.
— Да, парень, тебе показалось, — повторил Вильсон. — Так тебе и многим другим будет лучше… На беднягу напали обезьяны. Сошли с ума от жары.
Том подскочил к нему и свалил ударом в живот. Остальные вскочили, но остановились, когда Редерсон выхватил пистолет и направил в их сторону.
— Стоять! — приказал он. — И бросьте винтовки! Живо!.. Вы все здесь сошли с ума от жары! Льюис! — позвал он водителя, который безучастно наблюдал за всем из машины.
Солдат подошел и с опаской покосился на труп:
— Да, сэр…
Возьми этих болванов на мушку. Если вздумают шевелиться — стреляй.
Сам же пошел к машине, достал из своей сумки фотоаппарат и вернулся к телу, отбросил ногой простыню и стал фотографировать, стараясь не упустить ни одной детали.
Лейтенант, вы перешагнули границу, за которой начинаются большие неприятности, — угрожающе предупредил Вильсон.
— Рой, — обратился к нему Том, не отвлекаясь от работы, — если ты все таки открыл рот, может тогда объяснишь, что здесь на самом деле происходит? Мне не очень-то нравятся ваши пространные пояснения о 'палке и рычаге'… Я страшно не люблю увиливаний от прямых ответов.
— Но прямых ответов нет! — с возмущением ответил Рик.
— Заткнись, — приказал биологу Том. — Я, кажется, спросил Вильсона. Рой, так может потрудишься рассказать?
Он закончил фотосъемку и подошел к архитектору, который после удара продолжал сидеть на асфальте, массируя место, куда попал кулак репортера. Окровавленный фартук он снял и отбросил в сторону.
— Ну, так как, поговорим? Или мне еще раз пощупать твой животик?
Вильсон выругался и зло сплюнул, отвернув лицо. Он не собирался говорить вообще.
— Вчера таких было трое, — сказал солдат.
Его фраза была неожиданной не только для Редерсона: Телингтон с Макгредером переглянулись и с ненавистью во взорах уставились на Льюиса, архитектор вновь выругался.
— О чем это ты, Лью? — спросил Том. — Может, тогда ты просветишь меня, а то, кажется, я единственный, кто здесь ничего не понимает.
— Я о мертвом, господин лейтенант… Вчера погибло трое. Среди них был и мой дружок, земляк. Им повезло меньше, чем этому. Все, что от них осталось, можно было уложить на вот эту простыню и завязать узлом. Их поздно нашли.
— Где?
— В разных местах этого проклятого города. Двоих на Четвертой улице, а одного на Двенадцатой — моего товарища, Элвиса, значит.
— Чем они занимались?
— Тем, чем обычно: охрана, кормежка животных, уборка трупов…
— Кто их убил?
— Не знаю, сэр, — солдат, не отводя винтовки от ученых, пожал плечами. — Никто не знает.
— Ты видел их?
— Кого — ребят? Нет.
— Нет, тех, кто вот так вот убивает, — пояснил Том.
— Да, сер. Издалека только. Я стрелял по ним вместе со всеми.
— На что они, или оно, похоже? Или — на кого?
— Не скажу, сэр… Не могу объяснить.
— Хорошо, Лью. Спасибо. Иди в машину. Я тут еще потолкую с джентльменами и поедем дальше работать.
Солдат поставил оружие на предохранитель и бросил ее на плече.
— Сэр, они вам ничего не скажут, — сказал он с уверенностью, и добавил с презрением и злобой: — Это все их штучки. Натворили чертовщины, из-за которой уйма ребят погибла, а теперь хотят бомбу бросить, чтобы, значит, и следов не осталось.
Вильсон встал и стал отряхиваться.
— Он прав? — спросил его Том.
— Чушь!
Подошли Телингтон и Макгредер.
— Здесь мы абсолютно ни при чем, — мягко сказал Рик. Тед подтвердил его слова кивком. — Мы знаем, что солдаты так думают, но ничего не можем сделать, так как совершенно не знаем ничего сами.
— Если послушать — так прямо святые! — бросил водитель.
