Пенелопа нахмурилась:
– Француженка говорит, что мистер Блэквуд ее нанял. Что она переводит его военные мемуары на свой язык.
«Очень интересно, – думал Ричард. – И вполне правдоподобно. Нужно будет над этим поразмыслить».
– А когда вы познакомились с этой женщиной?
– В минувший четверг. На чаепитии у миссис Родни. «А вот это еще интереснее», – сказал себе барон.
– И каковы ваши впечатления? Пенелопа фыркнула:
– Типичная француженка.
«Верно подмечено», – мысленно усмехнулся барон. Откинувшись на спинку стула, он спросил:
– А что вам известно об ученом?
– О мистере Блэквуде? – переспросила Пенелопа. «Можно подумать, в Уинтер-Гарден есть еще один ученый», – примерно так он мог бы ответить на глупейший вопрос гостьи, но сдержался и молча кивнул. Пенелопа пожала плечами:
– Я мало с ним общалась. Но он произвел на меня довольно приятное впечатление. Настоящий джентльмен. Человек образованный. Правда, живет отшельником.
Ричард ненадолго задумался. Ему почему-то казалось, что в этом человеке есть нечто... подозрительное. Внимательно посмотрев на гостью, он спросил:
– А как вы думаете, что мистер Блэквуд делает в Уинтер-Гарден?
Миссис Беннингтон-Джоис захлопала глазами. Было очевидно, что вопрос барона очень ее удивил.
– Что делает?.. – пробормотала она. – Мистер Блэквуд об этом ничего не говорил. Но мне кажется, что он приехал сюда, потому что захотел на время уединиться. – Помолчав несколько секунд, Пенелопа добавила: – Очень странно, не правда ли, лорд Ротбери?
– Полагаете, странно? Что именно вас удивляет? Гостья снова пожала плечами:
– Видите ли... ведь он приехал не из Лондона, а из Истли. Это совсем небольшой городок. И он находится неподалеку от Уинтер-Гарден. Вот я и подумала... Зачем же ему ехать сюда, если он вполне мог бы уединиться дома?
«А в самом деле – зачем? – думал Ричард. – Если бы ученый приехал из Лондона и заявил, что хочет отдохнуть неделю-другую, это было бы в порядке вещей. Сюда многие приезжают на отдых, особенно осенью и зимой. Томас Блэквуд приехал из такого же городка, как и наш. Причем климат в Истли ничем не отличается от здешнего. Более того, он прожил в Уинтер-Гарден уже почти три месяца и уезжать, похоже, не собирается. Да еще и нанял переводчицу...»
Теперь уже барон не на шутку встревожился. Ему вдруг стало ясно, что Томас Блэквуд ведет себя очень подозрительно. И как он сразу этого не понял? Ведь даже эта безмозглая Беннинггон-Джонс додумалась...
Не желая показывать свое раздражение, барон с невозмутимым видом сказал:
– Мне тоже эта мысль приходила в голову. Действительно, довольно странно...
– Значит, вы со мной согласны, милорд?
Барон внимательно посмотрел на гостью. Было очевидно, что она с удовольствием поговорила бы на эту тему. Ричард решил, что должен сам во всем разобраться. Да, он должен сам как следует присмотреться к Томасу Блэквуду.
Снова взглянув на Пенелопу, барон с улыбкой сказал:
– Конечно же, все это выглядит довольно странно, но удивляться не следует. Вероятно, мистеру Блэквуду просто захотелось сменить обстановку, вот он и приехал сюда. А коттедж «Хоуп» – очень уютный дом. К тому же из него открывается великолепный вид.
«Вид на мой дом, – тотчас же промелькнула мысль. И эта мысль ошеломила Ричарда. – Что-то уж слишком много совпадений, – подумал он. – Нужно будет хорошенько обо всем поразмыслить».
Пенелопа усмехнулась, и барон понял, что его объяснение совершенно ее не удовлетворило. Он решил сменить тему и спросил:
– Скажите, а что вам известно об их отношениях? Как вы думаете, они... очень дружны?
Если гостья и сочла вопросы барона не совсем обычными, то не подала виду. Она снова поправила свою шляпку и попыталась собраться с мыслями. Ричард молча наблюдал за ней и ждал ответа.
– Нам об этом рассказала сама француженка, – поведала Пенелопа. – Видите ли, она сказала, что между ними не может быть никаких интимных отношений уже потому, что во время войны мистер Блэквуд получил... весьма необычное ранение. И весьма неприятное. Кроме того, он не считает ее привлекательной.
Ричард едва удержался от смеха. Разумеется, он не верил в подобное ранение и нисколько не сомневался в том, что местные дамы приняли эти слова за чистую монету, – такая доверчивость казалась весьма забавной. И удивляло поведение француженки. Как она отважилась заговорить на эту тему в светском обществе?
Сделав глоток из своей чашки, барон спросил:
– А как ее зовут? Пенелопа поморщилась:
– Мадлен Дюмэ. Если это, конечно, не сценический псевдоним.
Пенелопа многозначительно посмотрела на барона, и тот понял: гостья неспроста упомянула о сцене.
