– Хочешь шампанского? – спросил он неожиданно. Мадлен покачала головой:
– Пока нет. Хочу сегодня сохранить ясную голову. Идем поздороваемся с Ротбери.
Томас молча кивнул и легонько подтолкнул ее в сторону восточной стены, где стоял барон, беседовавший с миссис Бродстрит.
Оказалось, что пробраться к хозяину не так-то просто: гостей было так много, что Мадлен постоянно приходилось обходить кого-то или уступать кому-нибудь дорогу. Время от времени она поглядывала на Томаса, и ей казалось, что сейчас, после того как он напомнил о своем увечье, его хромота особенно бросалась в глаза (в последние дни она почти не замечала его физического недостатка). Более того, ей почему-то казалось, что все гости смотрят на ее спутника и усмехаются; и сердце Мадлен сжималось от боли и сострадания к человеку, вынужденному терпеть насмешки тех, кто не способен сочувствовать чужому несчастью. Она вспомнила, что Томас как-то раз назвал себя затворником. Мадлен прекрасно знала, что означает это слово, потому что и сама была в каком-то смысле затворницей, хотя и общалась с множеством самых разных людей.
Наконец они подошли к барону. Элегантный и изящный, с бокалом шампанского в руке, он слушал разглагольствования своей собеседницы – вернее, делал вид, что слушает. Миссис Бродстрит, тучная особа с огненно-рыжими волосами, говорила о постоянно растущих ценах и прочих неприятностях. Барон с глубокомысленным видом покачивал головой, хмурил густые брови и морщил лоб; при этом было очевидно, что ему наплевать и на миссис Бродстрит, и на цены на маринованную селедку. Он умело это скрывал, во всяком случае, его собеседница была уверена, что ее слушают с величайшим вниманием.
Заметив, что к нему приближаются Мадлен с Томасом, барон оживился и тут же отвернулся от тучной миссис Бродстрит. Изобразив радостную улыбку, Мадлен проговорила:
– Месье барон, как приятно снова встретиться с вами. И вдвойне приятно встретиться именно здесь, в вашем чудесном особняке. Я очень рада, что мы приглашены на ваш замечательный бал.
Барон улыбнулся и, не обращая ни малейшего внимания на Томаса, взял Мадлен за руку.
– Миссис Дюмэ, я счастлив видеть вас в своем доме. Ваша необыкновенная красота украсит мое скромное жилище.
«Глупейший комплимент», – подумала Мадлен. И сделала то, что от нее требовалось, – тихонько рассмеялась.
– О... вы мне льстите, месье барон.
– А это, я полагаю, мистер Блэквуд? – продолжал Рот-бери, наконец-то удосужившись взглянуть на Томаса. – По-моему, мы раньше не встречались.
– Ошибаетесь, – возразил Томас. – Мы встречались на вечере у миссис Беннингтон-Джонс, в сентябре прошлого года. Неужели не припоминаете? Хозяйка устроила небольшой праздник в честь своей дочери Дездемоны – та только что вышла замуж.
Мадлен заметила, что при упоминании имени Дездемоны барон поморщился. Но он снова улыбнулся – было очевидно, что этот человек умел скрывать свои чувства.
– Ах да, теперь припоминаю, – ответил Ротбери. – По-моему, весь тот вечер вы не отходили от леди Клер.
Вероятно, барон хотел смутить Томаса своим заявлением, но у него ничего не получилось – собеседник был невозмутим. Коротко кивнув, он заметил:
– Вы правы, барон, я не отходил от нее ни на шаг. Кстати, она здесь?
– Леди Клер? Да, конечно. – Барон поднес к губам бокал с шампанским. – По-моему, она не танцует. Мы ведь все хорошо знаем леди Клер. Мне кажется, она сегодня... немного устала. Вы понимаете, о чем я говорю, не гак ли?
Мадлен с Томасом переглянулись; они прекрасно поняли, что имел в виду барон. Барон, по-прежнему держа Мадлен за руку, молча улыбался.
Тут миссис Бродстрит отступила на шаг и, окинув Томаса критическим взглядом, объявила:
– Ах, теперь я припоминаю... Конечно же, я помню мистера Блэквуда. А вот с этой женщиной я не знакома. – Она кивнула на Мадлен. – Это ведь француженка, которая живет вместе с вами, не так ли? Мы о ней наслышаны... Говорят, вы ее сюда пригласили, мистер Блэквуд.
«Она сказала «с этой женщиной»... – подумала Мадлен. – Какое на этой особе отвратительное платье...» Высвободив свою руку из руки барона, она повернулась к миссис Бродстрит и, окинув ее презрительным взглядом, бросила:
– Да, меня пригласил мистер Блэквуд. И я уверена, что мы с вами не знакомы, миссис...
– Маргарет Бродстрит, – услужливо подсказал барон.
– Мы приехали из Лондона, – пояснила тучная дама. – Мы каждый год проводим в Уинтер-Гарден осень и зиму, поскольку мой муж болен. О... он так страдает...
«С такой женой неудивительно», – подумала Мадлен.
– А ваш муж тоже сегодня на балу? – спросила она с вежливой улыбкой.
Миссис Бродстрит поджала губы. Немного помедлив, ответила:
– Он в курительной комнате со своими знакомыми. Обсуждает вопросы, которые мужчины обычно обсуждают в таких местах. Мой муж – кузен барона Сили, если вам что-то говорит это имя. – Презрительно хмыкнув, она добавила: – Впрочем, я уверена, что вы, французы, абсолютно ничего...
– Конечно, французы ничего не понимают! А француженки тем более! – раздался пронзительный женский голос.
Мадлен обернулась и увидела приближавшуюся к ним миссис Беннингтон-Джонс. Ее темно-вишневое атласное платье с пышной юбкой, украшенной рядами белых кружев, идеально гармонировало с нарядом барона. «Вместе они смотрятся просто изумительно», – мысленно улыбнулась Мадлен. Она покосилась на
