– Ничего удивительного. Похолодало, и даже снег пошел.
Мадлен не сразу поняла, о чем он говорит. Взглянув на сверкающее ночное небо, в изумлении воскликнула:
– Томас, действительно снег!
Холодные снежинки сыпались ей на лоб и щеки, сыпались на мех капюшона. Глаза Мадлен вспыхнули, и она, чуть отступив от Томаса, вскинула вверх руки. Потом вдруг закружилась, весело смеясь, и закрыла глаза.
Очарованный ее красотой и непосредственностью, Томас с улыбкой наблюдал за ней.
– Мадлен, неужели ты никогда не видела снега?
Тихонько хихикнув, она остановилась и, открыв глаза, ответила:
– Очень-очень давно. И никогда так, как вижу сейчас. Чтобы он густо падал при ярком лунном свете на воду озера. – Шагнув к Томасу, она взяла его за руку и, запрокинув голову, восторженно прошептала: – Как красиво!
Томас не мог с ней не согласиться. Ночь была холодная и абсолютно безветренная; снежинки, парившие в воздухе, сверкали в зыбком свете луны, словно бриллианты, а гладь озера поблескивала, точно отполированная.
Мадлен вдруг взглянула Томасу прямо в глаза и с улыбкой спросила:
– Ты сердишься из-за того, что я с ним целовалась? Он пожал плечами:
– Лишь в том случае, если его поцелуи тебе понравились больше, чем мои.
Мадлен вздохнула. По-прежнему держа Томаса за руку, она заметила:
– Мне не очень понравилось, как он целуется. А вот то, что барон трогал мою грудь... Благодаря этому я кое-что поняла.
Томас внимательно посмотрел на нее и спросил:
– И что же ты поняла? Мадлен улыбнулась:
– То, что с тобой мне целоваться приятнее, чем с кем бы то ни было. И я скорее предпочту провести одну ночь в твоей постели, чем всю жизнь в объятиях другого. Мне ужасно хотелось бы, чтобы Франция находилась... не так далеко от Англии.
Томас молча смотрел на Мадлен и любовался ею. Он думал о том, что эта удивительная женщина чудесным образом преобразила его жизнь – наполнила ее теплом и светом.
– Ты сердишься на меня из-за того, что я позволила барону ко мне прикоснуться? – спросила Мадлен.
– Ах, Мэдди... – Он покачал головой, поднес к губам ее руку и принялся целовать изящные пальчики. – Мэдди, я тебя обожаю.
Она заморгала и тотчас же перевела взгляд на озеро. Какое-то время оба молчали. Наконец Мадлен сказала:
– Я хочу сделать тебе подарок, Томас.
– Но, Мэдди...
– Помолчи, – прошептала Мадлен.
Не проронив больше ни слова, она увлекла Томаса к кустам, за которыми скрывался коттедж.
Глава 19
В доме было темно и холодно, поэтому Томас первым делом направился к камину, чтобы подбросить поленьев. Когда они уходили на бал, пламя ярко пылало, но сейчас угли едва тлели.
Мадлен сняла в холле пальто и повесила его вместе с муфтой на вешалку возле двери. Затем вошла в гостиную и подошла к Томасу. Несколько секунд она в задумчивости смотрела на него. Потом шагнула к каминной полке, где стояла музыкальная шкатулка.
Томас молчал. Прерывистое дыхание выдавало его волнение. Он понимал, что должен что-то сказать, однако не знал, что именно.
Мадлен осторожно взяла в руки музыкальную шкатулку и принялась рассматривать ее. Затем подняла крышку и заглянула внутрь. Шкатулка была пуста.
Томас внимательно наблюдал за Мадлен. Он знал: сейчас она увидит на внутренней стороне крышки надпись: «Моей любимой. Твоя красота для меня, словно лучик солнца, твоя сила делает и меня сильнее, твоя любовь приносит мне несказанную радость. К.Т.».
– Чья это шкатулка? – спросила Мадлен. Томас снял перчатки и стал расстегивать пальто.
– Теперь моя, – ответил он. – А раньше принадлежала моей маме. Перешла ко мне по наследству.
– А кто такой К.Т.?
– Мой отец, Кристиан Томас. Они с мамой умерли вскоре после моей женитьбы на Бернадетте.
Мадлен снова принялась разглядывать шкатулку.
– Так, значит, это подарок?.. – пробормотала она.
– Да, – кивнул Томас. – Свадебный.
– Замечательный подарок. Очень романтичный. – Отыскав маленький рычажок, Мадлен несколько раз
