Решившись наконец, Мадлен взяла молодую женщину за руку. И Дездемона не возмутилась – напротив, немного успокоилась и даже улыбнулась.
– А как отнесется к вашему отъезду ваша мать, Дездемона?
Та покачала головой и на секунду закрыла глаза. Потом со вздохом ответила:
– Она об этом пока не знает, но я собираюсь ей скоро рассказать. Хотя это не имеет сейчас никакого значения. Доброе имя всеми уважаемой Пенелопы Беннингтон-Джонс будет погублено, равно как и имя ее дочери, девицы легкого поведения, опозорившей их всех тем, что спала с Ричардом Шероном, бароном Ротбери...
– Он соблазнил наивную девушку. К тому же барон – преступник, – заявила Мадлен, почувствовав, что Дездемона готова дать волю эмоциям. – Он не святой, Дездемона, помните это. Ваши родные переживут, и с вами все будет в порядке. Вы же сильная женщина, и у вас есть муж, который может о вас позаботиться и который сделает все возможное, чтобы вам было хорошо. Такое счастье выпадает не каждой женщине.
Словно вспомнив о чем-то приятном, Дездемона улыбнулась и сжала руку Мадлен.
– Но я никогда больше не познаю близости с мужчиной, никогда больше не испытаю страсти...
– Но вы же не можете об этом знать, – возразила Мадлен.
Дездемона покачала головой и, высвободив свою руку, пробормотала:
– Я это знаю. Зато у меня появится ребенок, которого я буду любить. И у меня есть муж, который мне... настоящий друг. Этого вполне достаточно.
Мадлен вздохнула – на такое заявление возразить было нечего – и зашагала в сторону коттеджа. Дездемона последовала за ней. Немного помолчав, она спросила:
– Миссис Дюмэ, а когда вы возвращаетесь во Францию? Мадлен даже думать об этом не хотелось.
– Пока не знаю. Наверное, скоро.
Дездемона внимательно посмотрела на собеседницу.
– А как же мистер.. Блэквуд?
Мадлен почувствовала, что у нее учащенно забилось сердце.
– Я не совсем понимаю, что вы хотите сказать.
И тут Дездемона проявила себя как вполне зрелая и не лишенная проницательности женщина. Лукаво улыбнувшись, она покачала головой:
– Он ведь любит вас, вы знаете?
Мадлен остановилась. Несколько секунд она молча смотрела на Дездемону. Потом пробормотала:
– Простите, что вы сказали?
– Он вас любит. И по-моему, очень сильно. Мадлен пожала плечами:
– Я так не думаю.
– Неужели? – хмыкнула Дездемона. – Все в Уинтер-Гарден об этом знают, миссис Дюмэ. Это настолько заметно, что я была уверена, вы тоже знаете или по крайней мере догадываетесь. Впрочем, очень может быть, что вы действительно ничего не замечали. Все мы иногда немножко слепы.
Мадлен похолодела. У нее вдруг возникло чувство, что она оказалась в западне.
– Можно дать вам совет, миссис Дюмэ?
Мадлен казалось, что ей становится все холоднее. И все же она взяла себя в руки. Стараясь не выдать своих чувств, Мадлен кивнула и с вежливой улыбкой ответила:
– Да, конечно. Я слушаю вас.
Пристально взглянув на нее, Дездемона продолжала:
– Если бы кто-то меня страстно полюбил, я бы никогда не упустила такого шанса. Но со мной ничего подобного не случится, потому что я никогда не брошу мужа. Я очень серьезно отношусь к замужеству, да и о ребенке, который скоро родится, нужно думать. – Она шагнула к Мадлен и, понизив голос до шепота, продолжала: – Я видела, как мистер Блэквуд смотрел на вас, когда вы вдвоем как-то шли по улице. На лице у него все было написано. Он страстно влюблен в вас, об этом уже весь Уинтер-Гарден знает, и я вам завидую. Пусть он калека, но я бы последовала за ним куда угодно. Да и вообще – за любым мужчиной, который хоть раз вот так взглянул бы на меня.
Еще никогда в жизни Мадлен не была так смущена. Она стояла как громом пораженная, и голова у нее шла кругом. Внезапно ей вспомнились слова Томаса.
«Мэдди, я не хочу, чтобы ты уезжала».
«Я желаю только тебя, Мадлен».
«Тебя по-прежнему влечет ко мне?»
Когда Томас задавал ей этот вопрос, в глазах его был страх, но тогда она решила, что он говорит о физической близости. Теперь же эта фраза приобрела совсем другой смысл, и от нее нельзя было отмахнуться. О том, что сообщила ей Дездемона, Мадлен и сама смутно догадывалась, хотя старалась об этом не думать. С интрижкой, которой неизменно придет конец, она еще могла справиться. Но не с любовью – настоящей и страстной. Что с ней делать, она не знала, Да и ответить на нее не сумела бы...
Мадлен почувствовала, что ее начинает трясти. Она попыталась взять себя в руки, но на сей раз у нее ничего не получилось.
Дездемона, глядя себе под ноги, проговорила:
