закрытого доклада «Галактика ГРУ», других книг и статей, а также личных разговоров. В этой небольшой работе в сжатой и нарочито конспирологической форме (материал предназначался для популярной многотиражной газеты, где он и вышел в нескольких номерах) изложены несколько разных тем. С одной стороны, это было первое знакомство российских читателей с основами геополитического метода, который несколько позже я развил в объемном и документированном труде «Основы геополитики», где присутствуют необходимые академические атрибуты — ссылки на первоисточники и переводы основных текстов классиков геополитики. Формат публикации не позволял в той ситуации изложить эти идеи более полно и основательно — отсюда нарочитое упрощение многих тем.
С другой стороны, здесь наличествуют ссылки на различные оккультные организации, на фантастические конспирологические реконструкции «параллельной истории» Грасе д’Орсе, на эзотерические ордена и секретные организации — частично исторические, частично реконструируемые на основании разрозненных данных и приблизительных гипотез. Как и в большинстве работ Жана Парвулеско, трудно провести грань между достоверными фактами и событиями и дедуктивными построениями, а в некоторых случаях — интуициями и догадками. Это придает всему тексту несколько «фантастический» характер, повышая его беллетристическую привлекательность и публицистическую заостренность, но в ущерб фактологической строгости и исторической достоверности. Например, причастность маршала Тухачевского, генерала Аралова или Анатолия Лукьянова к евразийскому «Ордену Полярных», а также связи советской спецслужбы КГБ с «Орденом Танцующей Смерти» — следует воспринимать как метафоры, полезные для систематизации определенных конспирологических данных, но довольно бредовые и совершенно безосновательные, если принимать все за чистую монету. Как и всякая конспирологическая литература, данный текст нуждается в определенном декодировании: эстетическом (если мы рассматриваем ее как продукт постмодерна) и структурном (если мы заинтересованы в вычленении из потока пограничных интуиций содержательного зерна).
Еще одно замечание. Концептуально текст «Великой войны континентов» строится на определенных идейных пристрастиях как Жана Парвулеско, так и автора (по меньшей мере, в то время). Эти пристрастия были предопределены логикой традиционализма, т. е. убежденностью в том, что только сакральная Традиция имеет позитивный смысл, а все стороны «современного мира» следует рассматривать как явления сущностно негативные. Это вполне справедливо и применительно к марксизму и советской идеологии, которые обычно рассматривались традиционалистами как разновидности агрессивных лжеучений «современного мира», направленных на разрушение основ религиозного традиционного общества с ценностями империи, иерархии, сакрализации всех аспектов жизни, в том числе и политической. Из этого проистекает эмоциональный «антикоммунизм» текста, хотя в нем делается попытка (исторически первая для самого автора) отделить в истории СССР позитивный — в глазах традиционалиста — аспект (державность, геополитика, идеократия, имперскость и т. д.) от негативного (марксистский догматизм, эгалитаризм, исторический материализм и т. д.). Жан Парвулеско остался на этой позиции — в классическом ключе западно-европейского традиционализма — вплоть до настоящего времени, тогда как автор проделал со времени написания «Великой войны континентов» существенную идейную эволюцию в сторону расшифровки советского периода истории, и даже марксистской и, шире, социалистической идеологии, как стратегии традиционного общества (пусть и весьма специфического и отчасти гетеродоксального), направленной против наиболее совершенного врплощения «духа современности», выраженного в либерализме, атлантизме, американизме и мондиализме (глобализме). Результатом этой переоценки марксизма, советизма и социалистических идеологий в целом явились следующие книга автора: «Тамплиеры пролетариата», «Русская вещь» (2 т.), отчасти «Философия Политики», а также сотни статей в широкий печати и научных изданиях. В идейном смысле «Великую войну континентов» следует рассматривать как поворотный пункт от классического правого традиционализма к метафизическому анализу в духе философии сменовеховства, национал-большевизма и левого евразийства. Следовательно, презумпции очевидной негативности советской идеологии и ее защиты в лице КГБ утрачивают свой концептуальный смысл и имеют скорее функциональное и структурное значение для построения конспирологической системы в духе Вильмареста и самого Парвулеско.
И, наконец, тема о заведомо негативной функции КГБ — как в противостоянии с ГРУ, так и в августовском путче 1991. Несмотря на то, что парадоксальным образом некоторые самые отчаянные гипотезы «Великой войны континентов» позднее отчасти подтвердились, обобщающий тезис о КГБ как о «контринициатической» организации явно требует уточнения. Потребность коррекции этого пункта вытекает из принципиального пересмотра отношения автора к советской идеологии (распознанной как «криптотрадиционализм», как еретическая и крайне левая версия «консервативной революции», своего рода, «путь левой руки»), а также из более внимательного изучения истории ЧК, НКВД, КГБ, ФСБ, изобилующей героическими фактами и личностями вполне евразийского формата и темперамента. Сегодня любая критика этой структуры с евразийских позиций представляется неактуальной, и в ситуации дальнейшей геополитической деградации России, произошедшей за 15 лет после написания «Великой войны континентов», ФСБ остается едва ли не единственной структурой, которая при определенных обстоятельствах способна осуществить рывок к возрождению и восстановлению геополитических позиций России — в том случае, конечно, если евразийская идеология возобладает. Можно сказать, что за последние 15 лет «Орден Евразии» существенно изменил свою функциональную структуру, и после серии очевидных неудач и проигрышей нуждается в качественной модернизации (или «постмодернизации») с сохранением, само собой разумеется, неизменного фундаментального тождества и верности духовным корням.
Все эти поправки делают текст «Великой войны континентов», как и несколько других ранних текстов этого издания «Конспирологии» «морально устаревшими» для самого автора, и поэтому я вообще испытывал колебания, включать ли их или нет в состав книги. Попытки переработки текста в соответствии с актуальными позициями автора показали, что в результате появится совершенно иной текст, написанный с чистого листа, с иными темами и в иной форме. Поэтому я остановился на решении вообще ничего не менять в оригинальной редакции, и опубликовать его как есть, снабдив предварительным пояснением. Пусть это будет своего рода историческим документом эпохи конца 80-х — начала 90-х, когда неоевразийская мысль начала впервые заявлять о себе в российском обществе, подыскивая форму и стиль своего выражения. Сегодня такие термины как «геополитика», «евразийство», «традиционализм», «атлантизм», «талассократия», «теллурократия», «конспирология», «мондиализм», «консервативная революция», «национал-большевизм» и т. д. получили широкое хождение, вошли в словари и повседневный лексикон российских политологов и публицистов. Но в 1991 году они были абсолютно никому не известны, и многие из них были введены в оборот автором в публикации «Великой войны континентов».
Примечания
1
Уже после написания этой работы автору удалось выяснить через людей, пожелавших остаться неизвестными, что под этими инициалами скрывался некто Жан Кальмель, французский дипломат в Польше, который, кстати, неоднократно бывал в Санкт-Петербурге и являлся учеником знаменитого бурятского ламы доктора Бадмаева
2
