Брунете и его окрестности обстреливали и артиллерийские батареи противника. Республиканцы, не спавшие всю ночь, выбивались из сил, а отдохнуть не было времени. Весь день и всю ночь подвозили продовольствие и боеприпасы. Для этой цели был использован кавалерийский эскадрон. Прошел еще день, а наш сосед так и не смог взять Вильянуэва-де-ла-Каньяда. Поэтому единственная дорога к нам была закрыта. Положение складывалось катастрофическое. Чтобы форсировать штурм небольшого городка, Листер ввел в бой батальон 9-й бригады, приказав ему нанести удар с юга.
Батальон действовал успешно, и вскоре Вильянуэва-де-ла-Каньяда пала. Дорога была открыта. Теперь каждый понимал, что скоро по этой дороге придет транспорт с боеприпасами, продовольствием и артиллеристы смогут подтянуться. Так оно и случилось. Утром следующего дня прибыл первый дивизион 105-миллиметровых орудий, с которым был Коля Гурьев. Несколько позже появился дивизион 76- миллиметровых орудий. Теперь мы смогли спокойнее вздохнуть и подумать о продолжении наступления.
Листер встретил меня рано утром, сообщил, что штаб дивизии он переносит в Брунете. Квартирмейстер подобрал для него небольшой каменный домик с массивным подвалом. Интендант особенно был доволен этим подвалом, в котором, по его мнению, можно спастись от бомбежки.
Хозяева домика радостно встретили нас. Предложили фруктов, вина, но, когда узнали, что здесь будет штаб, расстроились. А старуха даже расплакалась.
– Почему слезы льешь? – спросил ее Листер. – Или гостям не рада?
– Гостям-то рада, – всхлипывала старушка, – да только боюсь.
– Кого? Нас? – рассмеялся Энрике.
– Мятежников боюсь. Вот уйдете вы, а они вернутся. Узнают, что в нашем доме штаб был, повесят нас.
Листер успокоил старуху, сказав, что республиканцы не собираются оставлять Брунете.
– А приказ самого главного есть? – переспросила дотошная старуха.
– Есть, есть, бабуся, такой приказ от самого главного, – улыбнулся Листер.
– Кто же он, этот главный, если не секрет?
– Республиканское правительство, – торжественно произнес Листер.
Мы остались ночевать в этом домике. Но поспать так и не удалось. Ранним утром, когда еще не успели пробиться первые лучи солнца, в Брунете раздались глухие разрывы бомб. Они рвались совсем близко от дома. От взрывной волны содрогались стены. Альберто вскочил с кровати, схватил меня за руку и потащил в подвал. Не успели мы миновать узкий коридорчик, как рука Альберто выскользнула из моей и мы оба упали; у самого входа разорвалась бомба среднего калибра.
Едва рассеялся дым, я увидел выбирающегося из развалин, перепачканного Энрике. Чертыхаясь, он еле вылез из подвала, куда его уговорили спрятаться.
Тут же Листер приказал перевести штаб в другое место, где-нибудь на окраине. Решение было принято своевременно. За первым налетом последовали второй, третий, четвертый. Фашисты за короткий промежуток времени превратили город в груду развалин. Но, несмотря на непрерывные обстрелы и бомбежки, республиканцы остались в Брунете и готовились отразить все атаки врага.
С прибытием артиллерийских дивизионов Листер приказал немедленно наступать на юго-восток и захватить переправы через Гвадарраму. На этот раз успех сопутствовал республиканцам. При поддержке артиллеристов мы захватили переправы.
К исходу следующего дня первому батальону удалось занять высоту 670. Ночью мятежники пытались сбросить оттуда смельчаков, но меткий огонь пулеметчиков Энкарнасион заставил их откатиться назад. Эту ночь я провел у пулеметчиков и видел, как они храбро сражаются.
Высоту 670 отделял от противника неглубокий, но длинный овраг. Мятежники могли скрытно накапливать здесь силы и потом, совершив небольшой бросок, обрушиться на высоту. Луна хорошо это понимала. Используя темноту, она установила на флангах два станковых пулемета для кинжального огня вдоль оврага. Пулеметчикам приказали хорошенько замаскироваться и не открывать огня до тех пор, пока мятежники полностью не займут исходное положение для атаки.
Вместе с Альберто и Энкарнасион мы находились на наблюдательном пункте пулеметной роты, расположенном в неглубокой воронке от авиабомбы, и следили за передвижением мятежников. Фашисты уже дважды посылали сюда свою авиацию, несколько раз открывали массированный артиллерийский огонь.
Из воронки мы видели, как пехота мятежников небольшими группами перебегает в овраг.
– Выдержат пулеметчики? – спросил я у Энкарнасион.
– Без приказа ни один не уйдет. Будут вести огонь до последнего патрона. Не первый раз им приходится оказываться в такой переделке. Вот только беспокоюсь за фланговые расчеты. Что-то они долго молчат, уж не вырезали ли их марокканцы.
И, не выдержав, она решила сама навестить пулеметчиков.
– Я пойду к правому расчету, это недалеко, а вы, Павлито, коли уж пришли, оставайтесь здесь. Я передаю в ваше распоряжение вот этот станковый пулемет и боеприпасы к нему.
Она стремительно перебегала от укрытия к укрытию и пришла вовремя. Едва мятежники бросились в атаку, как с фланга ударил станковый пулемет. Он бил расчетливо, хладнокровно, и не было спасения от его губительного огня. Услышав голос своего собрата, заговорил и пулемет, установленный на левом фланге. Атака марокканцев, наступавших на высоту, была сорвана. Луна вернулась сияющая и радостная.
– Здорово мы им дали жару?
– Молодцы, – похвалил я девушку.
Рано утром 8 июля дивизия возобновила наступление двумя бригадами. Сотая бригада атаковала вдоль дороги Брунете – Севилья-ля-Нуэва, а девятая – шла вдоль дороги Брунете – Вильявисиозе-де-Одон. Нашим бойцам предстояло взять две господствовавшие высоты, которые за ночь мятежники успели сильно
