— Помню, — бесстрастно ответил Кистим, — много говоришь.
— Сейчас мало скажу. Мало и быстро.
— Говори.
Кистим взял своего коня за повод, кивнул напарнику, чтоб тот забирал коней, а сам неторопливо двинулся к выходу из города. Чен — за ним.
— Я только приехал, — начал Чен, — на лодке плыл, заезжал на Бирюсу, к русским, которые по-старому молятся.
— Знаю таких.
— А Дмитрия знаешь?
— Лодки делает? Белый волосом. Знаю.
— Вот он меня и привез.
— Зачем Дмитрий на Красный Яр приехал? — без всякого интереса спросил Кистим.
— Рыжую девку знаешь, Старостину дочку? С моими до Красного Яра в лодке ехала, хотела на ярмарке погулять. Одно место, видать, у нее чешется. А Дмитрий со мной приехал, попозже. Староста его послал, девку забрать.
— Зачем дочку увозить? — Кистим слегка насторожился.
— Ты же знаешь людей с Бирюсы, у них кругом уши. Так вот, Дмитрий говорит, что красноярский тайша казаков пошлет по Енисею — и к ним, и к вам. Узнали, говорит, что раскольники лодки для кыргы-зов строят и потому надо те лодки сжечь или на Красный Яр приплавить. И про ваш отход узнали — старый китаец, что в степи с нами был, сегодня к тайше ходил.
— Я видел!
— Ну вот. А главное, — Чен склонился ближе к уху Кистима, — они узнали про Ханаа, жену твою. Сам видишь, в Красноярске баб мало, их из России на лодках привозят. А тут такая «фэй»… э-э-э, коасавица — много охотников найдется. Да хоть и сам тайша, хоть куда еще мужик.
— Молчи!!! — яростно оборвал его Кистим.
— Да мне-то что? Я отсюда уйду скоро, в Китай поеду. — Чен помолчал немного. — А в степи кыргызы войско собирают.
— Так то на джунгар… — откликнулся Кистим.
— Это мы с тобой знаем, что на джунгар, — развел руками Чен. — Думаешь, русские этому поверят?
— Но это правда.
— Ну и что? Все равно красноярский тайша озаботится, и уж на вас, бывших кыргызских данников, в первую очередь казаков напустит. Хотя бы просто посмотреть, что у вас там происходит. А доберутся к вам казаки, жену твою быстро используют — не знаешь, что ли, как они улусным бабам подолы задирают?
Кистим подумал немного и спросил:
— Зачем ты мне это говоришь?
— Чудак, я же в Китай степью поеду. Мне там врагов не надо.
— Каких врагов? Почему?
— Да родственников жены твоей. Случись что с дочкой, ее родня со всех спросит, кого рядом видели. Что ж я, кыргызов не знаю?
Ворота остались позади, впереди лежал луг, освещенный закатным солнцем, пересеченный длинными тенями близких сосен.
— Уходить надо, — подумав, сказал Кистим, — а уходить долго: cкoт гнать, припас, вещи везти. Уходить надо!
— Ну да. Завтра, может, поздно будет. А так, если до Хоорая и не дойдете, кыргызов на пути встретите — так и так казаки вас не достанут. Может, успеешь.
Кистим, не ответив, взлетел в седло, и вскоре стук копыт стих за темным сосновым бором.
Насвистывая китайскую песенку о глупом барсуке и трех гималайских медвежатах, Чен с довольным видом повернул в город.
Узнав еще утром, где живет торговый человек Вы-ропаев, Андрей после обеда заглянул к нему. Дома того не оказалось, о чем из-за закрытой калитки сообщил сварливый бабий голос, добавив, что «к Мишке все хо-дють и ходють, да все неруси каки-то». Похоже, поутру у Выропаева побывал Мастер. Зачем — хотел купить оружие? Для кого — для кыргызов? И если не смог купить, что он теперь предпримет?
Проходя через опустевший, замусоренный рынок, перед какой-то наспех сколоченной сараюшкой Андрей заметил знакомую женскую фигуру в темном ситцевом сарафане.
— Глаша! — окликнул Андрей еще издалека.
— А, женишок, — усмехнулась Рыжая, обернувшись на его голос, — я тя днем искала.
— На ловца и зверь бежит. А зачем искала?
Андрей говорил, не торопясь, стараясь справиться с неожиданно накатившим волнением. Все так же посмеиваясь, женщина молчала, щелкая кедровые орешки. Опытным глазом Андрей видел, что перед ним настоящий мастер — она раскалывала орех поперек, чуть повернув в зубах, — совершенно сухие скорлупки были разделены точно, словно разрезаны, открывая аппетитное, маслянисто-желтое ядрышко.
