— Дочка, — улыбнулся «башлык»и предложил гостю чашку араки.
Потеплело. Андрей скинул малахай и шубу, подставив солнцу загорелое лицо с отросшей бородой и светлыми свалявшимися волосами. Его сильные жилистые кисти огрубели от морозов и грязи, став похожими на звериные лапы. Зато глаза на ярком солнце засветились голубым, пугая степняков, — восточным людям кажется, будто у голубоглазых небо просвечивает сквозь дырки в черепе. Впрочем, некоторые старики глядели с почтением. Андрей вспомнил, что Кистим говорил о «белых» людях, высеченных на скале. Возможно, здесь помнили о них.
Тут и там виднелись группы войлочных юрт, поднимались кизячные дымки. Чем дальше ехали путники, тем более многолюдной казалась степь. Время от времени попадались следы иной, не кочевой жизни: на дне заплывших оросительных канав булькала весенняя вода, над озером поднимались остатки крепостных стен, сложенных из местного камня-плитняка.
— Долго еще ехать? — спросил Андрей Кистима.
— Не долго, — ответил тот, вглядываясь в плавные степные склоны. На вершине ближней гряды, среди снега и сухой травы, на фоне голубого неба показался всадник. Кистим придержал коня, приставил ладонь к глазам, умеряя блеск солнца. Разглядев встречного, он, все так же не торопясь, двинулся вперед.
— Кто это? — спросил Андрей.
— Увидишь.
Андрей вгляделся — к ним приближалась девушка. Подскакав, она резко осадила коня, улыбнулась Кистиму, но, увидев Андрея, стыдливо спрятала лицо за широкими обшлагами — они были специально скроены так, чтобы девушки из хороших родов прикрывали лица от чужих взглядов.
Все же Андрей успел разглядеть ее лицо: светлокожее, с изящно вырезанными ярко-розовыми губами, легким румянцем на щеках. Блестящие круглые глаза цвета спелой черемухи, опушенные темными ресницами, огибались ровными, плавно выгнутыми бровями; темные волосы заплетены в косички, украшенные подвесками из серебра и красных кораллов, черная шапочка чуть сдвинута вперед. Длинная шейка казалась полудетской, но шубка на груди уже поднималась явственно и кругло. Шубку покрывал черный плис с оторочками из черной мерлушки, поблескивавшей на солнце, на груди и спине змеилась красная вышивка. Свои красные сапожки всадница на скаку вытягивала далеко вперед. «Какая хакасочка… — Андрей только головой покрутил, смущенно усмехнувшись. — Сколько же ей — как Таньке? Да нет, пожалуй, чуть помоложе. Лет на триста пятьдесят».
Девушка тем временем переговорила с Кистимом, мимоходом улыбнулась Андрею и, подняв коня на дыбы, умчалась в теплую снежную степь. Какой там, к черту, сон, какая магия! Живая человеческая жизнь глянула на него широко распахнутыми черемуховыми глазами.
— Ее зовут Ханаа . — Кистим кивнул в сторону всадницы.
— Красивое имя. Сестра, невеста?
— Не сестра. Может, невеста, может, нет, не знаю.
— Почему не знаешь?
Кистим помолчал немного, улыбка сошла с лица.
— Видел ее камни?
— Кораллы?
— Да. На них душа приходит. Татары их торгуют, из Бухары везут. За одну бусину — как у нее на руке, видел? — одну лошадь берут. Потому и не знаю.
— У нее светлая кожа, — заметил Андрей, чтобы сказать что-нибудь.
— Древняя кровь. Половина — от белого народа. У того народа волосы были рыжие, глаза голубые. Теперь благородный батыр такой — голова круглая, кожа белая, глаза темные, как черемуха. Да, древняя кровь…
Поднимаясь вслед за девушкой, они перевалили гряду — раскрылось озеро, еще покрытое льдом. Подгоняя пятками коней, путники объехали широкую белую плоскость (ехать по льду Кистим не решился) и на рысях двинулись к аалу — кочевому селенью, расположенному в балке между холмами. Балка сужалась, поднимаясь к холму. Перед крутым склоном стояла большая серая юрта. Когда всадники приблизились, из юрты вышел пожилой загорелый китаец и поприветствовал Кистима.
— У него теперь будешь. Твой это ханец, нет, не знаю, — сказал Кистим и, ведя в поводу лошадь Андрея, поехал к юрте «башлыка», отца Ханаа.
«Вот и встретились», — подумал Андрей.
— Ну заходи, презренный раб, — без улыбки пригласил его Мастер, — чайку попьем.
Они зашли, разулись. Мастер жестом указал Андрею, куда сесть, сам повесил котелок над очагом.
— Как прошел переход? — спросил Мастер, расставив на низком столике фарфоровые китайские чашки.
— Нормально, — ответил Андрей. — Этот человек, Кистим, взял меня в плен под Красноярском. Он говорит, у него в степи дело.
— Интересно, — вслух подумал Мастер, — надо бы выяснить, что за дело. Он тебе ничего не говорил?
— Нет. Скажите, Ши-фу, вы видели Таню?
— Видел. Хорошая девушка. Мне кажется, она скоро умрет.
— Вы серьезно?!
— А может, и нет. Отчасти это зависит и от тебя. Браслет у тебя?
«Нет, дяденька, я его в сугроб уронил!»
