— Это птица Гаруда, — слышится Андрюше, — и ты убьешь ее, убьешь ее… А потом она вернется, потому что птица Гаруда бессмертна…
На лоб ему ложится мокрое полотенце, рядом журчит вода…
Глава двадцать первая
Когда Андрей проснулся, уже потемнела вода, потемнели горы по берегам. Рядом с ним лежали штаны и куртка из синей дабы — дешевого китайского ситца. На носу лодки кружком сидели гребцы. Среди них — Чен. Увидев, что Андрей проснулся, китаец встал и подошел к Шинкареву.
— Есть хочешь?
— Нет.
— Водки?
— Нет, спасибо. Что за груз? — Андрей показал на ящики.
— Чай. Вот они везут, — кивнул Чен на купцов, стоящих на корме, — немного в степи продадут, немного в Красноярске, потом в Енисейск спустятся.
— А дальше — в Москву?
— Это зимой, на санях. Летом в тайге дорог нет, только лодки.
— Опасно чай возить?
— Все опасно возить. Там, где русские живут, разбойники по ночам в тайге караулят, чай с возов режут. Когда «чаереза» ловят — догола раздевают, привязывают к дереву и обливают водой. Так и стоит всю зиму во льду, других пугает.
— И все равно режут?
— Режут.
За разговором они подошли к кормовому кубрику. Еще больше сгустились сумерки, сквозь входную занавеску, сделанную из соломенной циновки, мелькнул огонек свечи, горящей внутри.
— Иди, — сказал Чен, — Ши-фу ждет. Изнутри кубрик оказался достаточно просторным. Койки были скрыты в темноте, на низком столике, стоящем в центре, горела свеча, были разложены свитки шелка и принадлежности для письма: кисточки, стакан с водой, брусок сухой туши и круглая каменная тушечница. Тут же низкий коричневый чайник и стеклянные чашечки. Мастер, сидя по-турецки, выводил на шелке нечто напоминающее топографическую карту. Отложив кисть, пригласил Андрея садиться:
— Покажи руку.
На плече уже образовалась корочка, но на запястье повязка присохла к ране.
— Надо сменить. Потерпи.
— Меняйте, раз надо.
Присохшую повязку пришлось отрывать от раны. Господин Ли Ван Вэй обработал руку и наложил чистую повязку. Затем налил Андрею чаю и вновь взялся за кисть.
— Сколько было конного хода до перевала? — спросил он, не поднимая головы.
— От озера?
— Нет, от крепости.
— Три дня.
— А на перевал сколько шли?
— Ну… Часов шесть?
— Пожалуй.
Обмакнув кисть в тушечницу, китаец вывел сбоку от карты столбцы быстрых изящных иероглифов.
— Спуск с перевала?
— Часов семь. Мы шли медленно, в тумане, потом прятались.
— Да. Час быстрой скачки до реки, полдня и ночь на плоту до Енисея. Кажется, все.
Мастер прополоскал кисточку и осторожно отжал ее о край стакана.
— Красиво? Это тоже гунфу. — Китаец указал он на иероглифы и продолжил:
— Повезешь это вместе с Ченом. Познакомились?
При этом он пристально взглянул в глаза Андрею, словно проверяя, усвоил ли тот «легенду».
— Да. Кто он здесь?
— Начальник охраны. Мой лучший ученик. Бери! — Он протянул Шинкареву послание.
— Что здесь?
— Тебя не касается.
— Тогда зачем мне это брать? — Андрей усмехнулся. Затем взял свиток, развернул, вгляделся в географическую схему, затем поднял голову, встретившись глазами с Мастером.
— Скажите, Ши-фу, вы шпион? Китайский шпион?
