всего, однако в самом чтении она находила странную поддержку — история словно подпитывала ее. На развороте обложки рукой Андрея была сделана выписка из средневекового китайского поэта Хун Цзычена:» Подремли с книгой у окна, заросшего бамбуком. Пробудись и увидишь: луна закралась в потертое одеяло…«Может быть, это написано для нее? Через две страницы дрема действительно охватила девушку, и папка тихо легла на грудь, сотрясаемую приступами пробегающей боли…
— Эй, травмированный! Просыпайся, приехали, — послышался голос Чена.
Лодка стояла, ткнувшись носом в песчаный берег. В нескольких метрах от воды начинались густые заросли краснотала, на его лаковых, малинового цвета ветвях уже развернулись первые листочки. С другой стороны, за широким, ярко-синим полем реки, поднимались желтоватые степные горы, рассеченные длинными выходами скал.
Сзади заскрипел песок. Чен и Мастер подхватили Андрея, без лишних нежностей вытащив его из лодки.
Он тоже попытался двигать заплетающимися ногами, помогая им, — так и добрались до кустов.
— Что ж, глянем на твою руку. . Жесткие пальцы сначала осторожно, затем уверенно ощупали плечо, повернули руку в разных плоскостях.
— Так больно? А так? Точно, вывих. Будем надеяться, что суставная сумка цела.
— А если разорвана?
— Останешься калекой, только и всего. Приготовься, сейчас Чен даст обезболивающее.
Раздвинув зубы Андрея, Чен зажал в них толстую сухую ветку — это и было» обезболивающее «. Господин Ли Ван Вэй основаниями ладоней сильно надавил на плечо, вправляя сустав, от боли Андрей глухо застонал, ветка треснула под судорожно стиснутыми зубами. Чен, сложив ладони в горсть, принес воды из реки и напоил Андрея, вытирая ему со лба крупные капли пота.
— Возни с тобой… — проворчал он. Мастер сменил и повязку на предплечье, как бы невзначай проведя пальцами по браслету.
— Мне кажется, твоей Тане сейчас плохо. Еще хуже то, что у нас кончается время, за которое можно успеть что-то исправить.
— Что же делать?
— Подумаем. Чен, иди сюда! Будем говорить по-русски, чтобы Андрей понимал. Итак, нам надо добраться или до ханской ставки, или до рода, который кочует у соленого озера. Что нам делать — идти пешком или плыть?
— Я, Ши-фу, так думаю: идти нам невозможно. Первое — от коней в степи не уйдешь и не спрячешься. Второе — на ходьбу нужны силы, а еды у нас нет. Даже чай не согреть — котелка нет.
— Пожалуй. А третье?
Китаец всегда должен назвать нечто третье.
— А вот оно, третье. — Чен мотнул головой на Андрея. — С ним-то что делать? На горбу тащить?
— Значит, плыть. Поплывем в ханскую ставку, раньше она была на берегу. Но и плыть опасно!
— Плыть надо ночью, а днем прятаться.
— Что ж, так и решим. Поднимайся, занесем лодку.
Поднатужившись, они затащили долбленку в кусты. Мастер остался сторожить, Чен замел ногой и ветками след от лодки, потом лег и тут же заснул. Андрей, привалившись спиной в круглому деревянному борту, лежал в полудреме, охваченный примиряющей легкостью отступившей боли. Разогретый день наполнен плеском воды, голосами птиц, солнечные пятна скользили по земле, усыпанной древесным сором, сквозь переплетение твердых темно-красных прутьев светилась воздушная голубизна.
Проснулся Чен, сменив на карауле Мастера. Очень хотелось пить, но Андрей не решился попросить Чена принести воды. Он закрыл глаза, снова уйдя в расслабляющую дрему. Безостановочно двигались тени, медленно перекатываясь за полудень. В очередной раз проснулся Мастер, отправив Чена спать.
— Потом один будешь караулить, нам с Ченом надо выспаться — всю ночь веслами махать. Сможешь?
— Да, Ши-фу, поспите.
— Не сейчас.
— Можно тогда спросить?
— О чем?
— Кто такая» гаруда «? Или что такое?
Китаец удивленно поднял голову.
— Откуда ты знаешь?
Замявшись в нерешительности, Андрей решил сказать правду:
— Сон видел.
— Тогда понятно. Гаруда — это птица. Это арабское имя, местные называют ее Хан-Кирети. Так звали птицу, которая отказалась сесть в Ноев ковчег. Строителя ковчега здешние народы зовут Борусом, отсюда имя священной горы, рядом с которой мы недавно побывали. По местной легенде, на эту гору пристал ковчег после потопа.
Андрей поменял положение подвязанной руки, на которую, вместо гипса, Мастер примотал крепкие палки.
— Отказалась сесть, и что?
