полагаю, тогда тоже была ночь.
— Когда?
— Ну, когда случилось то, что она видела. Да, тогда, конечно, тоже была ночь. Такие вещи при свете дня не делаются.
— Какие — такие?
— Сейчас увидим…
Два молодых крепких милиционера, которых привел с собой Богул, взялись за лопаты.
Трава, дерн, мягкая черная земля сада… Лопата входила в нее, словно нож в масло.
Тишина, и без того полная на этой тихой окраине провинциального города, стала почти абсолютной. Даже собаки вдалеке, словно почувствовав важность момента, перестали брехать.
Все, кто был в это время в саду, затаили дыхание. И в этой звенящей тишине наконец раздался долгожданный звук: лопата чиркнула обо что-то твердое.
— Теперь осторожнее!
Что-то забелело среди поблескивающего под луной развороченного чернозема.
— Кость?
Богул наклонился над ямой, смахивая резиновой перчаткой с припорошенного предмета землю.
— Кости, — кратко прокомментировал лейтенант.
— Вы думаете?
— Поверьте менту! Это не захороненное животное. Это человек.
Ирина Арбенина —CSO-00Скелет с осторожностью переместили на полиэтилен.
— Надо закопать эту яму, чтоб не оставалась до утра и не привлекала внимания любопытных! — скомандовал Богул.
Милиционер копнул лопатой землю.
И она опять чиркнула!
— Ну-ка, дайте взглянуть, — снова согнулся над ямой Богул. — Может, фрагмент отделился?
Но через некоторое время среди развороченной земли снова забелели кости.
— Смотрите, еще!
— А ну, давайте-ка еще покопаем!
— Э-э, да тут, кажется, филиал городского кладбища…
— Ужас какой-то!
— Господи, еще! И еще!..
В утренней предрассветной дымке луна побледнела, растворилась и наконец совсем растаяла в небе…
Сонный, срочно разбуженный по телефону и вытащенный из дома и постели патологоанатом собирал рассыпающиеся скелеты “в комплекты” и упаковывал в полиэтилен, чертыхаясь, нумеровал эти мешки, стараясь не сбиться со счета.
Милиционеры копали, сменяя друг друга, и только успевали вытирать со лба пот.
К утру этих черных полиэтиленовых мешков стало восемь. И в каждом находился человеческий скелет.
И это уже были не скелеты из английского буфета, вошедшего в пословицу, а как теперь говорят — скелеты “реальные”.
— Все женщины и один мужчина, — заключил Богул, оглядывая ряд страшноватых на вид мешков.
— Правда?
— По всей видимости… Патологоанатом так считает.
— Вы думаете, этот мужчина и есть Скворцов?
— Повторюсь — по-видимому…
— Не уверены?
— Да нет, конечно! Мы можем только попробовать реконструировать те мрачные события, которые имели место быть здесь лет пятнадцать назад… Реконструировать их на основании того, что нам известно из уголовных дел, открытых в то время.
— И на основании того, что Марина Скворцова говорила доктору Горенштейну во время их сеансов, — добавила Светлова.
— Да, именно так.
— Итак, Богул?
— Жила-была семья… Скворцовых. В частном одноэтажном домике в районе реки Чермянки. Жили замкнуто, тихо. С соседями почти не общались. Мама, папа, дочка.
