Она подняла голову, разглядывая колокольчики над входом.
— Какая-то дикая смесь из тибетских колокольчиков и русских сказок, — заметила Светлова, закончив осмотр. — По-видимому, такая же, как у Кудинова в голове. Новый загородный архитектурный стиль.
— Да такой красоты придорожной сейчас везде хватает, — поддержал “архитектурную” тему Богул. — Пеньки в виде скамеечек и скамеечки в виде пеньков. Зато, я думаю, на такую клюкву проголодавшиеся проезжие с большой дороги должны хорошо клевать. Если здесь еще и хорошо кормят, а хозяин встречает гостей босиком и в косоворотке, то коммерческий успех обеспечен.
Лейтенант Богул достал сигареты и присел на резную скамью. И еле удержал равновесие, чтобы не свалиться на пол:
— Ах ты…
— Что там такое?
— Да тут у него все с хитростью… Вроде как садишься и падаешь, но на самом деле, не падаешь! Шутка, наверное, такая.
— Ну такие шутки-приколы для загородного отдыха всегда были в традиции. Как, например, в Петергофе: наступаешь на что-то, а тебе фонтанчик — в физиономию. Или, знаете, как в ресторане “Мефисто”: там в туалете — хихикают…
— Кто?
— Ну, предполагается, что привидения. Тоже шутка такая.
— Может быть, это и шутки всякие… Может быть… Например, как в русских народных сказках? Там молодца напоили, спать на лежанку положили, а лежанка — кувырк! И летит молодец неизвестно куда.
— Все-таки он, по-видимому, действительно умелец?
— Да уж.., леший его забери!
— Не одобряете?
— Не люблю я, Анюта, этих умельцев.
— Отчего, Богул? А вот женщины обычно таких мужчин — “золотые руки” хвалят: хозяйственный и все такое…
— Ну, я ведь не женщина, а мент. Какие-то, понимаете ли, они, эти “золотые руки”, обычно непрозрачные. Все время что-то там строгают, мастерят и мурлычут себе под нос. Чего они там себе мурлычут, спрашивается? Что там у него в башке.., какие тараканы?
Вот у нас одно дело недавно закрыли… Один такой умелец все мебель мастерил, мастерил, все под нос песенки себе мурлыкал… Тихий такой, безобидный. Ну, те самые “золотые руки”, в общем. А потом старушке своей голову взял да отчекрыжил — ив кастрюлю положил. И сел телевизор смотреть. Ну, не пенсионер, а просто Саломея какая-то ветхозаветная!..
Вот поэтому я их, Анюта, не одобряю. Непроницаемые они, непредсказуемые. Очень уж в себе! Слишком много времени наедине с острыми колющими и режущими инструментами проводят.
— Пожалуй… Хотя обобщения подобного рода редко бывают верны.
— А вам что же, Аня, нравятся, которые сами мебель мастерят?
— Да нет, Богул. Если честно, у меня на редкость пошлый вкус: мне больше нравятся мужчины, которые покупают мебель в магазине “Икеа” и расплачиваются при этом кредитной картой.
— Да, — согласился лейтенант, — эти все-таки более предсказуемые. Хотя…
— Что такое?
Лейтенант усмехнулся:
— Обобщения редко бывают верны!
Ни одного человека на территории “заповедника деревянного зодчества” Светлова и лейтенант Богул не встретили. Тишина здесь действительно стояла, как в заповеднике.
Возможно, это было связано с утренним временем — слишком рано. Такие кафе-харчевни оживают обычно к середине дня, а по-настоящему — к вечеру. Когда съезжается расслабляться народ и начинается гульба.
Дверь в харчевню была закрыта, но Богул достал какие-то подозрительные ключики и с легкостью отомкнул закрытую дверь.
— Отмычки это у вас, что ли? — поинтересовалась Светлова.
— Фу! — Богул отмахнулся. — Откуда вы слова-то такие знаете? Отмычки! Просто так — для пользы следствия.
Осмотр “Огонька”, в общем, не дал ничего особенного.
Кроме, может быть, некоторой информации о странной изобретательности владельца этого заведения, дающей почву для догадок. Атак.., сплошное разочарование. Богул аккуратно замкнул дверь “Огонька”.
— Дайте хоть поглядеть, чем это вы пользуетесь “для пользы следствия”. — Аня протянула руку за “ключиками”.
— Ну поглядите, поглядите! Богул разочарованно вздохнул, окидывая прощальным взором “Огонек”.
— Ни-че-го, — раздельно, по слогам произнес лейтенант, покидая вместе со Светловой сие занятное заведение.
Хозяин кафе-харчевни Алексей Борисович Кудинов, когда его навестили
