было ни малейшего основания подозревать это, потому что девушка даже не была знакома с инженером, но смутная ревность сейчас же шевельнулась в Лугановиче, и вдруг с поразительной убедительностью студент почувствовал, как был глуп тогда, на обрыве, уступив сопротивлению Нины. Он немедленно дал себе слово в другой раз быть настойчивее и не отступать даже перед насилием.
Инженер не заметил ничего и продолжал, видимо сам увлекаясь пряным содержанием своей речи. Слово 'женщина' он произносил как-то особенно, с таким оттенком, точно из всех человеческих слов только это одно было ему понятно до конца.
- Беспомощность женщины, которую насилуют, вовсе не вызывает в нас жалости и негодования... Она только возбуждает нас. Когда в газетной хронике мы читаем об изнасиловании беззащитной девушки толпою каких-нибудь хулиганов, мы только из лицемерия возмущаемся, а на самом деле жаждем подробностей и мучительно завидуем, что нас не было в этой толпе, хотя бы в качестве зрителя... О, если бы не существовало каторги!.. Если бы сегодня отменили всякую кару за изнасилование, завтра к вечеру во всем мире не осталось бы неизнасилованной женщины. Их ловили бы повсюду, в лесах, в салонах, в комнатах для прислуги, в дортуарах пансионов, в классах гимназий и в монастырских кельях... Ибо для чего же нам нужна женщина?.. Неужели вы думаете, юноша, что мы не обошлись бы без нее в наших искусствах, войнах, науках и работах?.. Солдаты, депутаты, рабочие, литераторы, философы разве нуждаются в помощи женщины?.. Отнимите у нее орудие наслаждения, и женщина станет для нас только лишним ртом.
- Отчасти вы, может быть, и правы, - нерешительно возразил Луганович, оглушенный этим потоком цинизма, - но мне кажется, что в сфере, например, искусства...
- Это вы об актрисах?.. - спросил инженер. - Оставьте!.. Попробуйте выпустить некрасивую женщину на сцену или написать пьесу, в которой нет специально любовной роли для женщины!.. Нет, женщина в искусстве только возбудитель, и больше ничего!..
- Женщина-мать?
- Ах, юноша... - насмешливо вздохнул инженер, - давайте называть вещи их собственными именами: что такое мать?.. Аппарат для высиживания и кормления, кормилица и нянька!.. Зачем произносить это слово с таким пафосом, когда слово 'отец' произносится так просто?.. Я никогда не видел, чтобы мужчина гордился тем, что носит в себе зародыши миллионов жизней, а почему, скажите, пожалуйста, эта роль менее почтенна? Клянусь честью, что беременная женщина не возбуждает во мне больше благоговения, чем виновный в этом мужчина!..
Луганович невольно вспомнил свою мать - женщину легкомысленную и с тяжелым характером, но почувствовал какую-то неловкость и с легкой запинкой возразил:
- Не все матери только аппарат, как вы выражаетесь... Должно быть, у вас никогда не было матери...
Высоцкий взглянул на него с таким комическим удивлением, что студент покраснел и разозлился.
- Я говорю не в буквальном смысле, конечно... Но вы, вероятно, рано лишились матери или...
- О нет... - спокойно перебил инженер, - моя матушка жива и до сих пор, и уверяю вас, я питаю к ней самую искреннюю нежность... Но это ужасно по-обывательски - думать, что если человек пришел к каким- нибудь выводам, то непременно по причинам личного свойства. Точно в выводах разума нельзя идти даже против собственного чувства! Мать моя решительно ничего не сделала такого, что могло бы меня разочаровать в матерях вообще. Напротив, она очень любила меня и была превосходной нянькой.
- Только нянькой?
- А чем ей быть?
- Мать может быть воспитательницей, другом...
- Другом, конечно, может быть, но какая же это заслуга - быть другом чьим бы то ни было, а тем более - своего собственного щенка!.. Любая свинья - друг своего поросенка!.. А насчет воспитания, так вы это лучше оставьте: человек воспитывается не нравоучениями своих родителей, а всей окружающей обстановкой. И если бы мы отчетливо представляли себе, как ничтожно мала роль женщины в мировой культуре, нам бы стало ясно, что мать-воспитательница не может идти дальше азбуки, да и то сочиненной мужчиной.
- Ну, знаете, - возразил Луганович, - с такими взглядами должно быть и противно и скучно жить!.. Если вы так презираете женщин...
- Кто вам сказал, что я ее презираю?.. Я только ставлю ее на то место, которое ей принадлежит по праву и способностям.
- Хорошее место, нечего сказать!.. - возмутился Луганович.
- Самое для нее подходящее: место любовницы. Луганович только плечами пожал.
- Да, - заговорил инженер, помолчав, - я знаю, что в нашем добродетельном обществе - ведь наше общество страшно добродетельно, - в нашем высоконравственном обществе принято относиться с презрением к тому, кто в женщине видит прежде всего женщину. Мы называем таких людей развратниками и глубоко убеждены, что, во-первых, это одно и то же, а во-вторых, что сладострастник это какое-то грубое животное, лишенное чувств красоты и добра, какая-то живая грязь, пятнающая человечество!.. А между тем все великие произведения человеческого искусства созданы именно величайшими сладострастниками... Да оно и понятно: нет жизни более красочной, захватывающей и полной, чем жизнь сладострастника!..
- Ну!.. - пробормотал Луганович.
- Конечно!.. Ведь это только тупые, бездарные мещане, всю жизнь свою до тошноты развратничающие с одной своей законной половиной, представляют себе душу сладострастника как темный и грязный лупанарий. А на самом деле это таинственный сад, где растут ядовитые, но прекрасные цветы!.. Сладострастник это мечтатель, жаждущий вечной молодости, вечной красоты и наслаждения... Его не удовлетворяет одна женщина, потому что он стремится впитать в себя всю мировую женственность. Он брезгливо уходит от женщины будней, с ее привычным апатичным актом самки, с пеленками, кухней, дрязгами и сплетнями, к женщине, которая еще только жрица на празднике жизни!.. Каждый раз, встречая женщину молодую и прекрасную, он с новой силой переживает безумие влюбленности. Он живет в вечном подъеме, его жизнь полна исканиями, он не знает скуки, томления духа и пустоты... Женщина заполняет для него весь мир. Он бесконечно изощряется в восприятии женщины: для него брюнетка, блондинка, страстная, холодная, худая и полная, хищная и безвольная, умная и наивная, грубая самка и нежный ребенок, весна и осень женщины, все это - бесконечные оттенки, аккорды прекраснейшей симфонии, сказка вечной влюбленности!.. Вспомните, что один из величайших пророков населил рай гуриями, а другой, еще более великий, не осудил женщину, взятую в прелюбодеянии!..
Луганович с нескрываемым изумлением посмотрел на инженера, не понимая, шутит он или говорит серьезно. В конце концов, это бесконечное повторение пряного слова 'женщина' возбуждало и его. С каждым эпитетом, произносимым инженером, новый образ женщины вставал перед молодым человеком и все образы сплелись в какой-то сладострастный танец, проносясь перед ним с рассыпанными по обнаженным плечам волосами, с пьяными от желания глазами, с гибкими руками, протянутыми для объятий и ласк.
Студент невольно вспомнил все свои еще столь немногие встречи с женщинами, и ему стало завидно и стыдно, что он так неопытен в этом мире, где инженер, видимо, знал все. Если бы в эту минуту Высоцкий спросил о числе его любовниц, Луганович не мог бы назвать те два-три имени, которые с гордостью хранил в памяти, а солгал бы, как хвастливый мальчишка. Солгал бы, прежде чем успел бы оценить свою ложь.
Но инженер ничего не спросил. Он посмотрел на Лугановича странно прозрачными глазами и неожиданно сказал деланно равнодушным тоном:
- Кстати, кто эта барышня, с которой вы часто гуляете в парке... Такая высокая, с шарфом?.. Познакомьте меня с ней.
От неожиданности Луганович даже вздрогнул. В связи со всем тем, что говорил инженер, было что-то оскорбительное в этой просьбе. Но взгляд инженера был так ясен, показаться наивным мальчиком было выше сил Лугановича, и студент, стараясь казаться равнодушным, ответил:
- А, с Ниной?.. Что же, с удовольствием!..
Впоследствии он старался не вспоминать, что в эту минуту едва не сказал вместо Нина - Нинка, и не мог скрыть хвастливой усмешки счастливого любовника.
- Значит, познакомите?.. Слово?.. - настаивал инженер.
