Итак, что время не есть движение, но и не существует без движения -это ясно. Поэтому, когда мы исследуем, что такое время, нужно начать [именно] отсюда [и выяснить], что же такое время в связи с движением. Ведь мы вместе ощущаем и движение и время; и если даже темно и мы не испытываем никакого воздействия на тело, а какое-то движение происходит в душе, нам сразу же кажется, что вместе с тем протекло и какое-то время. И наоборот, когда нам кажется, что прошло какое-то время, вместе с тем представляется, что произошло какое-то движение. Следовательно, время есть или движение, или нечто связаннее с движением, а так как оно не движение, ему необходимо быть чем-то связанным с движением.
Так как движущееся движется от чего-нибудь к чему-нибудь и всякая величина непрерывна, то движение следует за величиной: вследствие непрерывности величины непрерывно и движение, а вследствие движения -время; ибо сколь велико [было] движение, столько, как нам всегда кажется, протекло и времени. А что касается предыдущего и последующего, то они первоначально относятся к месту. Здесь, конечно, они связаны с положением, но так как в величине имеются предыдущее и последующее, то необходимо, чтобы и в движении было предыдущее и последующее -- по аналогии с теми. Но и во времени есть предыдущее и последующее, потому что одно из них всегда следует за другим. Предыдущее и последующее существуют в движении и по субстрату тождественны с движением, хотя бытие их иное, а не движение. И действительно, мы и время распознаем, когда разграничиваем движение, определяя предыдущее и последующее, и тогда говорим, что протекло время, когда воспримем чувствами предыдущее и последующее в движении. Мы разграничиваем их тем, что воспринимаем один раз одно, другой раз другое, а между ними -- нечто отличное от них; ибо когда мы мыслим крайние точки отличными от середины и душа отмечает два 'теперь' -- предыдущее и последующее, тогда это [именно] мы и называем временем, так как ограниченное [моментами] 'теперь' и кажется нам временем. Это мы и положим в основание [последующих рассуждений]
Итак, когда мы ощущаем 'теперь' как единое, а не как предыдущее и последующее в движении или как тождество чего-то предыдущего и последующего, тогда нам не кажется, что прошло сколько-нибудь времени, так как не было и движения. Когда же есть предыдущее и последующее, тогда мы говорим о времени, ибо время есть не что иное, как число движения по отношению к предыдущему и последующему.
Таким образом, время не есть движение [само по себе], но [является им постольку], поскольку движение заключает в себе число. Доказательством этому служит то, что большее и меньшее мы оцениваем числом, движение же, большее или меньшее, -- временем, следовательно, время есть некоторое число. А так как число имеет двоякое значение: мы называем числом, с одной стороны, то, что сосчитано и может быть сосчитано, а с другой -- то, посредством чего мы считаем, то время есть именно число считаемое, а не посредством которого мы считаем. Ибо то, посредством чего мы считаем, и то, что мы считаем, -- вещи разные.
И как движение всегда иное и иное, так и время. А взятое вместе всякое время одно и то же, так как по субстрату 'теперь' одно и то же, только бытие его различно. 'Теперь' измеряет время, поскольку оно предшествует и следует; само же 'теперь' в одном отношении тождественно, в другом нет: оно различно, поскольку оно всегда в ином и в ином времени (в этом и состоит его сущность как 'теперь'), с другой стороны, 'теперь' по субстрату тождественно. Ибо, как сказано, за величиной следует движение, а за движением, как мы утверждаем, -- время; подобным же образом точке соответствует движущееся [тело], по которому мы узнаем движение, а также предыдущее и последующее в нем. Это [тело] по субстрату остается тем же самым -- точкой, камнем или другим чем-нибудь, а по определению становится иным, так же как софисты считают иным [человеком] Кориска в Ликее и Кориска на рыночной площади. И он различен именно потому, что каждый раз находится в другом месте. 'Теперь' следует за движущимся [предметом] подобно тому, как время [следует] за движением: ведь мы узнаем предыдущее и последующее в движении по движущемуся [предмету], а поскольку предыдущее и последующее могут быть сосчитаны, существует и 'теперь', так что и в них по субстрату 'теперь' есть тождество (ибо предыдущее и последующее принадлежит движению), бытие же его различно, ибо 'теперь' существует, поскольку можно сосчитать предыдущее и последующее. И это наиболее понятно: ведь и движение [познается] через движущееся [тело] и перемещение -- через перемещаемое, так как перемещаемое есть определенный предмет, а движение -- нет. Таким образом, в одном отношении 'теперь' всегда тождественно, в другом же нет, ибо таково и перемещаемое тело.
Ясно также, что если времени не будет, то не будет и 'теперь' и, если 'теперь' не будет, не будет и времени, ибо вместе существуют и перемещаемое с перемещением и число перемещаемого с числом перемещения. Время есть число перемещения, а 'теперь', как и перемещаемое, есть как вы единица числа. Время и непрерывно через 'теперь', и разделяется посредством 'теперь', так как и в этом отношении оно следует за перемещением и перемещаемым, ибо движение и перемещение едины благодаря перемещаемому телу, которое едино не по своему субстрату (ведь оно может и остановиться), но по определению, [поскольку оно движется]: ведь оно разграничивает предыдущее и последующее движение. В некотором отношении оно соответствует точке, так как точка и соединяет длину и разделяет: она служит началом одного [отрезка] и концом другого. Но если брать ее в таком смысле, пользуясь одной точкой как двумя, то она необходимо остановится -- если одна и та же точка будет началом и концом. А 'теперь' вследствие движения перемещаемого тела всегда иное; следовательно, время есть число не в смысле [числа] одной и той же точки, поскольку она начало и конец, а скорее как края одной и той же линии, и не в смысле ее частей, и это как в силу нами сказанного (тогда нужно будет пользоваться средней точкой как двумя, так что произойдет остановка), так еще и потому, что 'теперь', очевидно, не есть частица времени и не делит движение, так же как точки не делят линию, а вот два отрезка линии составляют части одной. Итак, поскольку 'теперь' есть граница, оно не есть время, но присуще ему по совпадению, поскольку же служит для счета -- оно число. Ведь границы принадлежат только тому, чьими границами они являются, а число этих лошадей -- скажем, десять -- может относиться и к другим предметам.
Что время таким образом есть число движения в отношении к предыдущему и последующему и, принадлежа непрерывному, само непрерывно -- это ясно.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Наименьшее число, взятое вообще, есть двойка. Но как число чего-нибудь, оно в одних случаях есть [наименьшее], в других -- нет; например, для линии в отношении множества наименьшим [числом] будут две линии или одна, а в отношении величины наименьшего числа нет, так как всякая линия делима. То же относится и ко времени: наименьшее по числу -- одно или два, а по величине такого нет
Ясно также, что время не называется быстрым и медленным, а большим и малым, долгим и коротким. Поскольку оно непрерывно, оно долгое и короткое, поскольку оно число -- большое и малое, а быстрым и медленным не бывает; ведь ни одно из чисел, служащих для счета, не может быть быстрым и медленным.
И, взятое сразу [в определенный момент], время повсюду одно и то же, а как предшествующее и последующее -- не одно и то же, так же как изменение, происходящее теперь, едино, а прошедшее и будущее -- разные. Время не есть число, которым мы считаем, а подлежащее счету. Ему прежде и после всегда приходится быть иным, так как 'теперь' различны. Число же ста лошадей и ста людей одно и то же, различны лишь предметы, к которым оно относится, т. е. лошади и люди. Далее, как в движении одно и то же может повториться снова и снова, так и во времени, например год, весна или осень. Мы не только измеряем движение временем, но и время движением -- вследствие того, что они определяются друг другом, ибо время определяет движение, будучи его числом, а движение -- время. И говорим мы о большом и малом времени, измеряя его движением, так же как [измеряем] число [предметами], подлежащими счету, например число лошадей одной лошадью; именно с помощью числа мы узнаем количество лошадей и, наоборот, [считая] по одной лошади, число лошадей. То же относится ко времени и к движению: временем мы измеряем движение, а движением время. И это имеет разумные основания, так как движение соответствует величине, а время движению вследствие того, что они все представляют собой количества, они непрерывны и делимы; движение обладает этими свойствами, потому что такова величина, а время -- потому что таково движение. Мы измеряем так же и величину движением, и движение величиной; мы говорим 'большая дорога', если [нам предстоит] много идти, и, наоборот, о 'большом переходе', если дорога велика; так же и о времени соответственно движению, и о движении соответственно времени.
Так как время есть мера движения и нахождения [тела] в состоянии движения, причем оно, [время],
