и 10 человек отправляется в район Тихого океана. Два месяца они там болтаются. Им надо заехать с запада в тот момент, когда солнце садится. Соголь рассчитал, что на горе Аналог должен быть виден заход солнца, значит, должна быть видимость через эту завесу. Так . или иначе, через два месяца, когда они объезжали с запада рассчитанное доктором Соголем место, к востоку от них образовалась горизонтальная воронка, втянула их вовнутрь и они оказались у подножия огромной горы. Их встретили сотни лодок и катерков, проводили их в гавань под названием Обезьяний порт, и они увидели там корабли разных времен, греческие, римские, египетские, туда приезжали духовные альпинисты всех эпох и оставались там. И те, кто был слаб, оставались жить у подножия горы на берегу, а сильные люди поднимались в гору. Друзья Соголя увлечены, возбуждены, осматриваются, начинают изучать флору, фауну, фольклор, язык этого поселения, пока проходящий мимо их домика Проводник не говорит им между прочим: 'А когда вы собираетесь на гору?' И они со стыдом обнаруживают, что оттягивают подъем. И вот начинается подъем на гору. И вот первый перевал, первый этап пути. К сожалению, на этом книга обрывается. Автор умирает, не успев ее закончить.
Эту книгу я дал как рабочий материал, с тем чтобы объяснить идею экспедиции, в которой должны быть два главных человека: один – визионер, который видит цель в своем уме, а другой – энергичный человек, который умеет осуществлять видение первого. Впрочем, бывают случаи, когда один человек соединяет в себе оба эти качества. И должна быть группа друзей-единомышленников, и должны быть средства, и нужно вместе совершить эту экспедицию. С этой моделью экспедиции мы и работаем здесь. Курс здесь так и называется 'Курс аналогического альпинизма'. И вот в этом плане я предложил идею, что у горы А1, которая находится в Тихом океане, есть противогора и что если мысленно проткнуть глобус, то ось выйдет в районе Зарасая. И что самое лучшее место для того, чтобы начать восхождение на гору А2 (там гора А1, а здесь – А2), – это мотель Далюса. Все это шутливо обыграно, но беседы достаточно серьезные. И мне кажется, это будет хороший учебный материал для других поколений альпинистов.
Виргиния: Сколько сил должен иметь человек, чтобы создать такую команду…
Аркадий: Над этим мы работаем здесь постоянно.
Виргиния: …а потом, эта сила, эта устремленность исчезает, если не звонить, не напоминать. И даже у подножия горы можно заниматься другими делами.
Аркадий: Кроме того, я как бы замаскировал некоторые буддийские идеи и работаю здесь с ними. Получается такое сочетание социального плана и плана психологического, которое образует здесь интересный контекст. Кому-то трудно, кто-то не понимает, что здесь происходит. Особенно, если человек приезжает на два дня. С одной стороны, у нас нет никакой оперативной работы, а, с другой, работа здесь очень сложная, потому что она требует от человека самоопределения. А это самое трудное для человека: самому дать себе задание, самому создать ситуацию. Вот это здесь все время на повестке дня.
Виргиния: Почва… Для того, чтобы человек помнил и был внимательным. Технология какая-то нужна, потому что как и опознавание: слова те же, все говорят как будто о том же, знают, что что-то за этим есть. Но чем это помнить и чем это до конца довести?
Аркадий: Это мы делали в феврале. Сейчас у нас иная задача: я предлагаю участникам нашей экспедиции опираться на пустоту и создать в себе стержень устойчивости, чтобы на нас могли опираться уже другие.
Виргиния: В этом есть своя пульсация. Скажем, если ты создал какую-либо осознанность как структуру, ты можешь найти первую тишину. Если ты сделал осознанность как структуру, которая держится во времени, то ты можешь позволить себе первую пустоту. И так слой за слоем, как жемчужина. И если это было в феврале…
Аркадий: Да, сейчас идет второй этап. В феврале было раскрытие сердечного центра, а сейчас идет работа с интеллектуальным центром. Я говорю, что это совсем другая работа и что то, что делалось в феврале, следует забыть. Но, к сожалению, происходит постоянное сползание на то, что делалось в феврале. Все, кто работал со мной в феврале, все время хотят создавать в себе кристалл, а я говорю: никакого кристалла нет – я вас обманывал.
Виргиния: Потому что то было время технологии. Так лепка и происходит. Но мне очень радостно, что она включает разных людей и что у каждого есть своя ложь, а потом – свое погружение. И ложь, и погружение. Каждый работающий имеет технологию. И она в объеме у человека, который проходит через все эти ситуации, не через людей или учителей, а через ситуации. Они приобретают эту тотальность, потому что или ты можешь принять мир, или ты захлопываешься.
Аркадий: Я прекрасно осознаю, что участники моей экспедиции пришли из вашего пространства, потому что я здесь гость, я приехал и уехал, а основные трудности ложатся на вас.
Виргиния: Мы тут живем постоянно. И для того, чтобы эта вода не застаивалась и чтобы это погружение происходило, нужны ваши приезды. Я же тоже имею свой диапазон и свои сильные и слабые места. И мое сильное место – различные пространства и их переживание, вход в пространства… У меня своя методика, но это моя методика. Я не могу передать структуру. А структура приходит от людей, которые работают по-другому. И этим сложением получается целое.
Аркадий: Следующим летом, я думаю, целесообразно продумать сочетание различных подходов и различных ведущих: это даст очень интересный результат. Один работает с телом, другой работает с музыкой, третий работает со смыслом, четвертый работает с психологическими пластами. И может быть, есть смысл приглашать сразу двух-трех ведущих. У нас здесь намечается целых два месяца: июль и август.
Виргиния: Да. Мы пробовали это делать с Йонасом, и у нас это очень хорошо получается. Даже если я работаю одна, то я всегда подразумеваю, что Йонас появится вовремя, когда что-то нужно. Это какой-то тандем, что-то зеркальное, потому что прозрачное зеркало очень нужно. Я в Вильнюсе размышляла: что же делать с этим прекрасным артуровским застольем? И вдруг мне пришла в голову безумная мысль: что же это такое, оно же здесь давно уже есть…
Аркадий: Конечно.
Виргиния: …и мы сидим за круглым столом с Артуром, у Артура. Все есть…
Аркадий: Действительно, все есть, однако вы называете себя 'школой', а у Артура нет школ, у нас все взрослые люди, которые кончили школу.
Виргиния: Конечно, каждый должен закончить школу, потому что если без школы – это невежество. Школа для того, чтобы ее закончили.
Аркадий: Конечно. Однако есть клубы для школьников, есть – для учителей, а есть клубы для взрослых людей, которые вроде бы не учатся и вроде бы не учителя, а заняты какими-то совместными проектами. У вас главный проект все-таки учить.
Виргиния: 'У нас' – это у кого?
Аркадий: 'У вас' – это у вашего вильнюсского Артура.
Виргиния: Учить – это лишь одна часть всей происходящей работы.
Аркадий: Значит, я этого просто еще не знаю.
Виргиния: Я так и рассудила: а как же иначе – мы же сидим за одним артуровским столом.
Аркадий: Если здесь за мотелем начинается огромная гора, то значит, вы сидите за круглым столом короля Артура. Вы ведь видели гору, когда подъезжали к мотелю?
Виргиния: Или это впадина?
