из уморительной комедии Гоголя.
На минуту вновь оторву вас от повествования, чтобы обратить ваше внимание на последние Катенькины слова. 'Уморительная', пишет она о 'Ревизоре'. Прочитав это, я подумал, что последнее время мы называем ее не иначе, как 'бессмертная', забывая порой, что прежде всего - это действительно очень смешная комедия. И не знаю, как там 'смех сквозь слезы', о котором нам твердили в школе, но современники явно хохотали над ней до слез.
- Если я правильно оцениваю его планы, а для этого у меня есть все основания, то он подстроил это двойное убийство с одной единственной целью - сфабриковать уголовное дело на Екатерину Алексеевну. Устроив все таким образом, чтобы ни у кого это не вызывало сомнений. И это с его стороны довольно остроумное решение, поскольку доказать виновность Екатерины Алексеевны в смерти ее мужа - дело довольно трудное, если не сказать безнадежное. А если она бежит от правосудия, перестреляв охрану, то любой нормальный следователь уже не усомнится - перед ним настоящая преступница. И упекает ее в тюрьму на полном основании.
- То есть, насколько я понимаю, - уточнила я, - вы считаете, что все это подстроено Алсуфьевым?
- Совершенно верно.
- То есть другими словами, - вы обвиняете его в убийстве?
Этот вопрос, видимо, прозвучал для Петра неожиданно. И на этот раз он не торопился ответить на него утвердительно. И его можно было понять. Все мы понимали, что обвинение главного следователя полицейского управления в преднамеренном убийстве - дело слишком серьезное. И нужно было как следует подумать и взвесить все 'за' и 'против', прежде чем действовать в соответствии с этим страшным обвинением.
Прошло несколько напряженных томительных минут, прежде чем Петр Анатольевич, наконец, произнес:
- Да, черт возьми, в серьезную мы попали переделку...
Ксения Георгиевна по инерции перекрестилась при упоминании рогатого, но истинный смысл фразы от этого не укрылся от ее ушей.
- Что же могло подвигнуть его на такое... безрассудство? - спросила она шепотом. И ни я, ни Петр Анатольевич не смогли в тот же миг ответить на ее более чем уместный вопрос. Мы пока просто этого не знали.
- Прежде всего, нам нужно проанализировать, чем вы, - Петр выделил это слово, - именно вы, а не ваш покойный муж, могли ему так насолить, что он решился на преступление. А для этого нам придется вспомнить все, что произошло с вами в последнее время, и прежде всего - вашу первую с ним встречу, Екатерина Алексеевна. Насколько я помню, он уже тогда вел себя довольно странно, и даже будто бы оскорблял вас?
И мы шаг за шагом вспомнили все то, что мне пришлось пережить этой весной. На это у нас ушел весь остаток ночи, и рассвет застал нас на том же месте. Но никто из нас не жалел о потраченном впустую времени. Не имея возможности описать разговор полностью, я ограничусь лишь теми выводами, к которым мы пришли в итоге. Они внесли некоторую ясность в ситуацию, хотя и не объяснили ее причин.
***
*30. Весьма желательно было бы украсить это место картинкой, живописующей эту 'тайную вечерю'. При свечах, освещены лишь сосредоточенные,немного испуганные лица. Большая часть гостиной погружена во мрак - такова атмосфера этой иллюстрации.
***
Слов каждым из участников этой 'тайной вечери', было сказано немало. Но чтобы придать им некоторую стройность и живость, я вложу их в уста Петра Анатольевича, тем более, что его склонность, можно даже сказать, страсть к монологам в эту ночь была на самом деле исключительной.
- Итак, милостивые государыни, как нам теперь известно, Екатерина Алексеевна Арсаньева отправилась ранней весной этого года в небольшое путешествие с единственной целью - отыскать истинные причины гибели своего мужа, достойно исполнявшего до самой смерти обязанности главного следователя полицейского управления нашей губернии. В первый же день этого путешествия судьбе было угодно привести ее в поместье Павла Семеновича Синицына, большого приятеля ее мужа, за несколько часов до приезда Катеньки убитого неизвестными. Вместе с ним был убит некто по имени Личарда, темная личность, оказавшаяся впоследствии родным дедушкой незаконнорожденной дочери Синицына.
Несмотря на то, что нынешний главный следователь полицейского управления Михаил Федорович Алсуфьев весьма сурово обошелся с ней и по весьма надуманному обвинению едва не арестовал ее еще тогда, Екатерина Алексеевна продолжила свое расследование и, надо сказать, в нем преуспела.
Она не только сумела вычислить отравителя собственного мужа, ей удалось добыть почти неопровержимые доказательства того, что это сделал человек по имени Личарда, но еще и нашла действительную убийцу Синицына им оказалась его собственная дочь - и таким образом сумела организовать дело, что эта женщина в присутствии свидетелей сознается в преступлении, попадает в тюрьму и готовится предстать перед правосудием.
Казалось бы, что должен испытывать по отношению к ней главный следователь губернии? Благодарность? В крайнем случае - профессиональную зависть? Не тут-то было. Он ополчается на Екатерину Алексеевну пуще прежнего. А когда настоящая убийца при весьма странных обстоятельствах совершает дерзкий побег из хвалынской тюрьмы, вместо того, чтобы приложить все усилия к ее поимке, вновь выдвигает обвинение, теперь уже совершенно неуместное, в отношении Екатерины Алексеевны. Более того, арестовывает ее и везет в неизвестном направлении, якобы для проведения очной ставки или следственного эксперимента. Но по пути по весьма неубедительному и странному поводу устраняется от этой поездки, оставив обвиняемую в компании пьяного конвоира и подозрительного кучера.
И у нас с вами есть все основания полагать, что все это было сделано только для того, чтобы инсценировать (по-другому не скажешь) очередное преступление, хотя жертвами этой комедии становятся вполне реальные люди. Реальная, а не бутафорская кровь пролилась в то утро на опушке леса. И над Екатериной Алексеевной собираются грозовые тучи, которые с роковой неизбежностью должны обрушить заряд электричества на ее несчастную голову. Еще одно обвинение, на сей раз - тщательно подготовленное и потому уже не такое абсурдное и бездоказательное, как прежде. Убийство совершено из принадлежащих госпоже Арсаньевой пистолетов. А сама она скрывается с места преступления в неизвестном направлении. И мы можем предположить, что для ее розыска еще сегодня на ноги будет поставлена вся саратовская полиция.
Налицо месть, осуществляемая должностным лицом, месть тем более коварная и опасная, что доказать злой умысел Алсуфьева мы не сможем. Можно предположить, что он предпринял для этого все необходимое, как бы низко мы не оценивали его умственные и профессиональные качества.
И чтобы каким-то образом прояснить эту весьма загадочную ситуация, нам с вами, сударыни, необходимо найти ответ на главный вопрос: почему господин Алсуфьев, имея в руках реальную виновницу кровавого преступления, нимало не заботится о ее поимке, а только заводит дело в тупик, выдвигая обвинение против другой женщины, не имеющей к этому преступлению никакого отношения, а напротив - является в нем пострадавшей стороной, поскольку один из убитых был ее мужем, а второй - его близким другом.
Если мы сумеем ответить на этот вопрос, мы сможем придумать, как помочь Катеньке избежать этого кошмара и вернуть себе не только доброе имя, но и возможность жить нормальной, более соответствующей ее положению и воспитанию жизнью...
Даже в моем переложении речь получилась весьма витиеватой и продолжительной, но, уверяю вас, в реальности она была еще длинней. Петр не умолкал ни на минуту, пока силы окончательно не покинули его. Он лишился их буквально на середине предложения, и усталость обрушилась на него, как камнепад или снежная лавина. Невольно я впадаю в его тон, поскольку красноречие иной раз бывает весьма заразительно.
Проще говоря, мы этой ночью, подведя некоторые итоги произошедших со мною событий, так и не сумели сделать из них сколько-нибудь продуктивных и правдоподобных выводов. Я могла бы перечислить несколько совершенно бредовых версий, которые мы выдвигали на протяжение этой безумной ночи, но мне жалко тратить на это бумагу и время.
