Блестящий молодой человек, типичный представитель так называемой золотой молодежи Саратова, мечта всех матушек и тетушек девиц на выданье, журналист и литератор - когда он вышел на свет, я не поверила своим глазам. Его лицо напоминало свежеотбитый бифштекс, левый глаз совершенно заплыл, а правый задорно улыбался.
- Помилуйте, Петр Анатольевич, на кого вы похожи? - ужаснулась я.
- Думаю, на римского легионера, - ухмыльнулся он, - или на гладиатора после визави со львом.
- Какие могут быть шутки, у вас кровь на лице.
- Большая ее часть уже на носовом платке, который я ни за что вам не покажу, так как не желаю, чтобы вы увидели вышитые на нем инициалы. Я бит, но представления о чести еще живы в этом травмированном свирепыми разбойниками организме.
Несмотря на весьма плачевный вид мой приятель не потерял присутствия духа. Я пригласила его в гостиную, и к возмущению Алены приказала принести ему коньяку.
- Весьма своевременная мысль, - одобрил он мое распоряжение.
Я ожидала услышать от него какую-нибудь совершенно невероятную и не слишком правдоподобную историю, но первые же его слова заставили меня отнестись к его визиту с чрезвычайной серьезностью.
- Люси, насколько я понимаю, оставила на свободе несколько хамоватых поклонников.
Меньше всего я ожидала услышать от него это имя, поэтому не смогла скрыть своего изумления.
- Что вы сказали? Люси? Почему вы вспомнили о ней?
- И не хотел бы, но пришлось, - довольный произведенным эффектом, во весь рот улыбнулся Петр. И тут же сморщился от боли. Улыбаться ему пока явно не стоило. - Если я не ошибаюсь, то именно ей я обязан этим украшением.
Его рука в некогда безукоризненной, а теперь со следами крови перчатке коснулась заплывшего глаза.
***
Рис.7. Тоже неплохой и вполне аристократический жест. Но это как вариант.
***
- Почему вы так решили?
- Джентльмены сами сообщили мне об этом, в весьма гнусных и не слишком парламентских выражениях.
- Бога ради, - взмолилась я. - Что с вами произошло? Прекратите шутить. Что за глупая привычка.
Петр внял моим словам и стал совершенно серьезным, насколько он умел таковым быть. То есть не перестал играть словами и постоянно острить, но во всяком случае проделывал это уже с достаточно серьезным видом. Тем более, что к тому времени Алена все-таки принесла ему коньяк, а к этому напитку он относился чрезвычайно серьезно.
Не прошло и нескольких минут, как я узнала суть дела. Петр возвращался под утро с очередной холостой пирушки, когда на него напало несколько дюжих молодцов. Сначала они колотили его молча, и Петр принял их за обычных грабителей. По возможности защищался и даже нанес парочку точных ударов в ответ. Но это настолько разозлило нападавших, что они начали орать истошными голосами. И некоторые из выкрикнутых ими в пылу потасовки фраз оказались весьма любопытными.
- Переводя с площадной брани на более или менее изящную словесность, - пояснил Петр Анатольевич, - они не одобрили моего участия в аресте нашей общей знакомой, и пообещали повторить свое неодобрение в доступной их пониманию форме, если я в тот же час не отправлюсь к вам и не сообщу о нашей с ними беседе. Проще говоря, - закончил Петр совершенно серьезным голосом, - это месть и угрозы. И не только мне, но, увы, и вам, Екатерина Алексеевна. Хотя я и не думаю, что это повод для серьезного беспокойства...
- А вы знаете, - перебила я его, - что вот уже несколько дней Люси на свободе?
На этот раз торжествовать могла уже я, поскольку выражение лица Петра, во всяком случае, его правой половины, так как левая в силу своего состояния не могла выражать ничего, свидетельствовало о том, что мне удалось поразить его не в меньшей степени, чем ему меня некоторое время назад.
- То есть как это 'на свободе'? - не поверив своим ушам, переспросил он. - Ее освободили?
- Она сама себя освободила. И, видимо, не собирается оставаться в тени... насколько я поняла по вашему виду, - не смогла удержаться я от улыбки, несмотря на то, что повод был не слишком подходящим для веселья.
Нам было, о чем поговорить в ближайшие полтора часа.
***
Рис.8. Каждая глава заканчивается тоже какой-нибудь грациозной штучкой - миниатюрой в стиле пушкинских рисунков на полях.
***
ГЛАВА ВТОРАЯ
***
В результате этой продолжительной беседы мы решили действовать заодно. А поскольку пришли к выводу, что в нынешних обстоятельствах нападение может стать для нас лучшей защитой, то действовать решили самым решительным образом. Мы не успели обсудить всех деталей нашего сотрудничества, поскольку Петр торопился на какое-то деловое свидание, но обговорили его в общих чертах.
У меня теперь не было повода сомневаться в том, что Люси не пожелала оставить наши края неотомщенной, и мне оставалось только благодарить Господа за то, что она не успела застать меня врасплох и начала с Петра Анатольевича.
'Предупрежденный вооружен' - кажется, так говорили на Востоке, и, как только Петр покинул мою гостиную, я решила подготовиться к любым неожиданностям, то есть постаралась оказаться во всеоружии на случай появления в моем доме Люси. Тем более, что она вполне могла заявиться ко мне с компанией негодяев, наподобие тех, что напали сегодняшней ночью на Петра. И можно было только гадать, к какому виду мести способна прибегнуть эта особа.
Немного погодя я усомнилась в том, что Люси решится напасть на меня в собственном доме, скорее, нападения можно было бы ожидать во время одной из моих ежедневных прогулок, но, на всякий случай, проверила в доме все запоры и привела в порядок коллекцию оружия покойного мужа, то есть почистила и смазала ружья и пистолеты; а чтобы предохранить себя от нежданных гостей, строго-настрого приказала Алене не открывать дверей незнакомым людям. Хотя она и без того была достаточно осторожна. В Саратове она была недавно, и город казался ей после деревни обиталищем жуликов и бандитов, за одного из которых благодаря разбитой физиономии она и приняла давеча Петра Анатольевича. И если бы не моя помощь, ему бы ни за что не удалось проникнуть далее прихожей.
Короче говоря, мое жилище теперь вполне можно было считать неприступным бастионом. Покончив с этим делом, я немного успокоилась и уселась у окна с книгой в руках - дожидаться возвращения Петра Анатольевича. Он обещал вернуться после обеда, постаравшись разузнать все возможное о Люси. А при его связях ему была доступна любая конфиденциальная информация, чем Петр Анатольевич немало гордился. При его нынешней профессии репортера 'Губернских ведомостей' это качество было далеко не лишним.
Книгу я взяла не потому, что это было самым большим на эту минуту желанием, а чтобы успокоить свое не на шутку разыгравшееся воображение. Я уже знала на собственном опыте, что преждевременные фантазии не могут принести делу ничего, кроме вреда.
Но по случаю, книга, оказавшаяся в тот день в моих руках, не только не смогла погасить пожар в моей голове, но напротив - подбросила туда дровишек. Чтобы вам стало понятно, о чем я говорю, сообщу, что это была за книга. И те из вас, кто знаком с ее содержанием, наверняка не смогут сдержать улыбки - это был 'Граф Монте-Кристо' Александра Дюма, принесенный мне накануне Шурочкой, моей начитанной подругой с непременным условием, что я приступлю к чтению в ту же минуту. Она с полчаса оглашала мой дом возгласами восторга и удивления по поводу этого 'превосходнейшего произведения', после чего удалилась, чтобы оставить меня наедине с гениальным творением 'этого очаровательного француза'.
- Неужели ты изменила своему кумиру Тургеневу, променяв его на бульварного французского романиста? - с улыбкой спросила ее я. И по тому, как Шурочка вспыхнула в ответ на мое невинное замечание, поняла, что была недалека от истины.
***
