— Я провожу вас до поворота. Мне очень приятно вас слышать и видеть. А какие сейчас прекрасные времена! Вы, без сомнения, едете в Венгрию?
— Вы не промахнулись: я желаю быть в рядах армии, борющейся с врагами христиан.
— Узнаю сына благородного Шарполя. У меня тоже кровь кипит.
— Но сколько же вам лет?
— Семьдесят.
— Черт возьми! — пробормотал Коклико.
— Вот почему я с вами разговариваю на правах деда с племянником. И если ваш кошелек нуждается в пополнении, не смущайтесь, обратитесь ко мне. Буду рад случаю оказать вам услугу.
К сожалению для испанца, Монтестрюк от неё отказался. Тот проводил его до самых дверей гостиницы, где остановился Югэ, на прощание крепко обняв гасконца. По всему поведению испанца Коклико в последовавшей затем беседе с хозяином выразил явное недоверие человеку, чья необыкновенная память, по его мнению, была сверх всякой меры переполнена комплиментарностью.
— Однако святой Фома, патрон всех неверующих, просто наивен по сравнению с тобой, — заметил Югэ.
— Знаете, хозяин, всегда есть время сказать: «Сдаюсь», но не всегда, чтобы сказать: «Кабы я знал».
Через несколько минут после этого эпизода человек, называвшийся доном Манриком, прошел в гостиницу, где остановился Югэ, через заднюю дверь и осведомился у слуги относительно графа Шарполя.
Слуга, чья память была освежена несколькими монетами, сообщил, что помимо слуги графа Шарполя сопровождают трое людей благородного звания, один из которых — маркиз Сент-Эллис.
— Четверо против одного… Дьявол! — пробормотал испанец.
И дон Манрик отправился к одному дому вблизи лагеря. За ним незаметно последовал Монтестрюк. Ему бросились в глаза особенности фигуры испанца: длинная гибкая талия, огромные плечи, постоянно лежащая на эфесе шпаги рука, высокомерный вид — все это внезапно заставило его вспомнить, кто это. Брикетайль!
И это был действительно он, капитан Брикетайль, ставший капитаном д'Арпальером.
Прибыв в гавань Серпенуаз, он занялся наведением контактов и сбором информации. Однажды он заметил одного человека в одежде слуги, довольно потрепанной, по-видимому, в дорожных событиях. Этот слуга спрашивал с итальянским акцентом… Монтестрюка.
— Случайно, не синьора Югэ де Монтестрюка ищете? — спросил он слугу на итальянском. Услыхав родную речь, слуга радостно улыбнулся:
— Вы правы, синьор, именно он мне и нужен. Мое имя — Паскалино, и меня послала принцесса Мамьяни. Она тоже здесь.
— Что же, это само Провидение послало меня к вам, дорогой Паскалино. Я Весьма обязан принцессе Леоноре Мамьяни и, как и вы, я итальянец.
— Да, но вот мне ещё нужно передать синьору де Монтестрюку послание от принцессы, которое, вероятно, изменит его маршрут.
— Так, так.
Разумеется, после таких сообщений Брикетайль просто был вынужден представиться своему новому знакомому в качестве друга Монтестрюка Бартоломео Малатеста, который с удовольствием проводит его прямо к адресату, адресат же, конечно, находился не в город, а в чистом поле, куда Брик… т. е. Малатеста и вывел Паскалино. А на удивленный вопрос Паскалино по этому поводу Брик.. тьфу, дьявол, Малатеста ответил, что Монтестрюк просто живет у знакомого за городом.
Наконец, дойдя до леса и углубясь в него, Малатеста (уф! кажется, не ошибся) остановился в самой чаще и обратился к Паскалино со следующими словами:
— Ну вот, мы у цели. Дом Шарполя там, за деревьями. Давайте мне записку, я её отнесу ему и вернусь через час.
— Но я поклялся передать ему в собственные руки!
— Что ж, вы мне не доверяете?! Это мне то, старому другу графа. Этим вы мне наносите оскорбление. И дон Манрик обнажил шпагу.
— Значит, западня? — спросил Паскалино.
— За это слово ты мне заплатишь кровью!
Последовало несколько выпадов испанца, и в конце концов тело Паскалино распласталось неподвижно на земле. Через несколько секунд испанец уже держал в руках записку с почерком принцессы.
«Той, кто вас любит, грозит опасность. Не медлите. Следуйте за моим верным человеком в Зальцбург. Всегда рассчитывайте на меня.
Леонора М.»
Дон Манрик убрал записку в карман, Она подогрела его ненависть к Монтестрюку. Теперь ему было ясно: необходимо жестоко мстить.
— Я не успокоюсь, пока не вырву у него сердце из груди! — Эта мысль прочно засела в его голове.
2. Рыбак рыбака видит издалека
Раненый Паскалино очнулся, медленно, с усилием поднялся и, уповая на милость Божью, стал
