запах стал ему привычен. Скрежеща зубами от отвращения и стараясь не слишком часто и не слишком глубоко вдыхать, он пошел на этот запах и на этот голос.
Вдруг тишину взорвал пронзительный вопль. У Дейрна по спине поползли мурашки. Кричала женщина! За первым воплем последовал второй, затем наступила тишина. А через некоторое время Дейрн снова услышал женские крики и сдавленные рыдания.
Забыв про страшный запах, он бросился вперед. Пение стало громче, но громче стали и пронзительные вопли женщин. Это была настоящая какофония. В ужасе, дико вытаращив глаза, Дейрн бежал на эти кошмарные звуки, и страх не только не останавливал его, но, наоборот, подгонял, пока он не наткнулся наконец на дверь в стене, ведущую куда-то вбок.
И тут же догадался об исходном предназначении туннеля. Да, конечно! Теперь он явно находился совсем рядом с дворцом, обитатели которого некогда пользовались этим старым подземным ходом, построенным еще илсигами, но, вполне вероятно, до сих пор неизвестным ранканским оккупантам. В боковом помещении находились стойки для оружия, ныне пустые; видимо, спасавшиеся от преследователей люди некогда имели возможность вооружиться здесь, а затем выйти по подземному ходу прямо в парк.
Но даже богатый опыт Дейрна, видевшего немало смертей на арене, не сумел подготовить его к тому, что предстало перед его глазами дальше.
Здесь горело не менее десятка масляных ламп, и в их свете Дейрн увидел тела пропавших проституток, о которых говорила Асфодель. Несчастные были подвешены за шею к металлическим костылям, крепко вбитым в стены; веревки впились в раздувшуюся плоть. Ему было совершенно ясно, что убили женщин до того, как повесили.
Некоторых закололи кинжалом, нанеся удар прямо в сердце.
Багровые, покрытые кровавой коркой раны были хорошо видны под левой грудью. У одной были выпущены кишки и вынуты все внутренности - брюшная полость была совершенно пуста, и несчастная выглядела, в точности как выпотрошенная рыба. Чем дальше шел Дейрн, тем страшнее оказывались нанесенные женщинам увечья. У одной с костей были срезаны кожа и мясо, и сквозь ребра виднелись внутренние органы, будто специально выставленные на всеобщее обозрение. У другой тело было практически не тронуто, если не считать темных дыр там, где неведомый палач доставал ее внутренние органы. Над следующим телом словно потрудился какой-то чудовищный хирург-виртуоз, искусно обнажив все достаточно крупные вены и артерии, казавшиеся теперь наброшенной на труп синеватой и страшной сетью.
Кровь жертв окрасила каменную стену в тошнотворный, ржаво-багровый цвет. На полу виднелись целые озера и ручьи крови, настолько засохшей, что она хрустела под ногами.
У Дейрна все плыло перед глазами, настолько безумным было это зрелище.
Наконец ему удалось сосредоточиться и разглядеть, что происходило в центре комнаты. Там к алтарю крестовидной формы была привязана женщина, время от времени кричавшая так страшно, что терзавший ее ужас, казалось, заполнил уже и все это помещение, и туннель за стеной. Дейрн узнал в ней ту самую проститутку, за которой следовал от статуи богини Шипри. Даже если ее пленитель и сумел сперва чем-то околдовать ее, то теперь его чары развеялись, и она осознала свою чудовищную ошибку.
По стянутым веревками рукам и ногам несчастной текла кровь, и она судорожно дергалась, пытаясь освободиться.
В головах у распростертой на алтаре жертвы с закрытыми глазами стоял ее мучитель. Внезапно глаза колдуна широко распахнулись, и он в упор посмотрел на вошедшего Дейрна. Звуки странного песнопения замерли у него на устах, и сверкающее острие занесенного уже над проституткой ножа повернулось в сторону гладиатора. Со стоявшего рядом стола с пыточными инструментами колдун схватил второй нож.
Гнев и ярость заглушили в душе Дейрна всякие опасения.
Подняв меч, он устремился навстречу колдуну, но тот поспешно отступил за алтарь, так что распятая на кресте жертва оказалась между ним и нападающим, и мгновенно соединил острые концы обоих ножей, выкрикнув при этом какое-то короткое заклятье на неведомом Дейрну языке.
Сердце гладиатора пронзила такая острая боль, что у него перехватило дыхание. Он стиснул зубы и все же сделал еще один шаг вперед. Боль повторилась и, когда он сделал еще один шаг по направлению к врагу, стала сильнее. Ноги у Дейрна подгибались; нестерпимая боль в сердце лишала его последних сил; перед глазами колыхалась красная мгла. Он отчаянно стиснул рукоять меча, так что дрожащие пальцы побелели от напряжения.
И все-таки заставил себя поднять голову, ожидая, что сейчас колдун одним из своих ножей нанесет ему последний, смертельный удар. Страшный приступ боли лишил Дейрна способности сопротивляться, и он был в этот миг совершенно беспомощен.
Но, как ни странно, колдун по-прежнему старался не покидать безопасного места за алтарем, прячась от противника за распростертой на кресте жертвой.
И вдруг Дейрн заметил, что на лице негодяя отражается скорее страх, а не торжество.
Превозмогая боль, он стал медленно, согнувшись, отступать к двери. И с каждым шагом боль, тисками сжимавшая его сердце, становилась слабее. Чуть отставив в сторону одну ногу и как следует опершись о нее, он заставил себя выпрямиться во весь рост и вдохнул воздух полной грудью.
Колдун стоял, опустив свои ножи. Лоб его был покрыт мелкими капельками пота, а лицо в свете масляных ламп выглядело как-то странно. И страх отчетливо читался в его темных, глубоко посаженных глазах.
Проститутка жалобно закричала:
- Помоги! - И умоляюще протянула к Дейрну руки. - Не дай ему оставить моего ребенка сиротой!
Но Дейрн пока не мог покинуть порога комнаты. Нужно было как-то восстановить силы и решить, отчего, несмотря на все свое колдовское могущество, этот негодяй так его боится.
- Да не стой ты в дверях, словно евнух никчемный! - снова завопила проститутка, видя, что ее возможный спаситель не сделал ни шага. - Ведь он же...
Колдун нахмурился и легонько, одним пальцем коснулся виска своей жертвы. Голова ее дернулась и откинулась назад; она так и не успела договорить. Веки вздрогнули, сомкнулись, женщина вздохнула и застыла в неподвижности.
Однако почти сразу глаза ее вновь широко раскрылись. Она пронзительно вскрикнула и рванулась от волшебника, насколько это позволяли опутывавшие ее веревки.
Колдун взревел от ярости и, взяв оба кинжала в правую руку, левой ухватил женщину за волосы, дернул ее голову вверх и резко опустил, ударив об алтарь. Она охнула, глаза ее округлились от ужаса, веки снова сомкнулись. Тонкая струйка крови, выскользнув из-под ее головы, побежала по алтарю на пол.
- До чего же мне надоел весь этот шум! - с отвращением сказал колдун.
И тут Дейрн, собравшись с силами, рванулся к нему. Однако колдун оказался не менее проворен: сомкнув кинжалы, он вновь выкрикнул какое-то заклятье на неведомом языке.
И Дейрн громко застонал - боль огнем обожгла грудь, из глаз хлынули слезы, на миг ослепившие его. Однако на ногах он устоял и тут же бросился к алтарю. Колдун, изумленно раскрыв глаза, отшатнулся от него и прижался к стене, стуча своими кинжалами.
Руки у него тряслись.
- Кто бы из богов ни истощал сейчас мои силы, помогая тебе, у меня все-таки хватит пороху тебя уничтожить! - злобно прошипел он. Но тут голос его сорвался.
Дейрн навис над алтарем и неподвижно распростертой женщиной, опершись руками на ее бедра. Задыхаясь, он хватал ртом воздух, чтобы хоть как-то облегчить боль в измученных удушьем легких, и пытался преодолеть ту невероятную слабость, от которой подкашивались ноги. Он даже замахнулся мечом, надеясь задеть противника, но силы иссякали слишком быстро, а колдун успел уже отступить на несколько шагов и был теперь вне досягаемости.
Испуганный волшебник буквально распластался по стене, однако страх в нем сменился яростным гневом, стоило ему осознать, что Дейрн в данный момент ничего с ним сделать не может.
- И зачем только я тащился в такую даль из Карронны!
Чтобы угодить в эту вонючую дыру? - воскликнул колдун, не забывая, однако, следить, чтобы острые
