Корзина уже почти наполнилась, а их количество не уменьшалось. Никогда еще не видела Валентина Сергеевна такого изобилия боровиков. Она решила остановиться, передохнуть и рассортировать свою добычу. На ходу перекусив, переложила грибы из корзины в освободившийся рюкзак и повесила его на сучок огромной сосны, привязав к нему красный платок, чтобы издали заметить на обратном пути.
Она шла от дерева к дереву, забыв про время, охваченная всепоглощающей страстью. Внезапно грибное изобилие кончилось, как отрезало. И хотя корзина снова была полной, Валентина Сергеевна почувствовала горькое разочарование. Она глянула на свои часики - было далеко за полдень. Что ж. Пора возвращаться. И только тут поняла, что не знает, куда идти. Верный ориентир - болото - пропал. Она помнила, что шла на запад. Да в какой стороне этот запад? Солнца не видно. Небо затянуло облаками. Неужто заблудилась?
Валентине Сергеевне стало не по себе. Вспомнились таинственные намеки старухи, а тут еще среди бела дня заухал филин. Вдруг лес расступился и перед ее глазами открылась обширная поляна.
В первую минуту Петухова решила, что это околица села. Виднелись какие-то изгороди, торчащие из земли колья. Приглядевшись, поняла, что перед ней кладбище. Это ее обрадовало - раз кладбище рядом, то деревня недалеко. Она подошла поближе.
Кладбище было старинное, и непохоже, чтобы на нем хоронили крестьян. Попадались массивные гранитные и мраморные надгробья, большей частью покосившиеся, а некоторые и вовсе валялись на земле. Едва читались имена и даты, стертые временем. Некоторые памятники разбиты, у мраморного ангела отбито крыло, а у статуи женщины, державшей, в одной руке опущенный факел, вторая вообще отсутствовала. Было здесь и два-три склепа - массивные приземистые строения из старинного кирпича с ржавыми чугунными дверьми. Двери одного из склепов были распахнуты, и Валентина Сергеевна почти пробежала мимо них, охваченная жутью. На стене другого виднелась черная мраморная доска, из надписи на которой следовало, что здесь покоятся представители славного рода Кокуевых. Забыв о грибах и о времени, ходила храбрая библиотекарша среди старинных могил. Чем-то стародавним, неведомым повеяло вдруг на нее.
'Видимо, это старинное дворянское кладбище', - решила она. А тем временем начавшийся мелкий Дождик усилился и перешел в ливень. Сверкнула молния, ударил гром, полилось как из ведра. В поисках укрытия Петухова заметалась по кладбищу. Зайти в один из склепов было страшно. На самом краю виднелось какое-то строение, видно, часовня. Валентина Сергеевна устремилась туда. Здесь было относительно сухо. Струи дождя с силой били по ржавой железной крыше, и звук гулко отдавался в пустом помещении. И тут царило полное разорение. На щербатом каменном полу валялся мусор, обломки кирпичей, гнилые доски. Стены изрисованы и исписаны мелом и углем. Что написано на стенах, Валентина Сергеевна из-за плохого освещения не разобрала. Попыталась прочитать одну из надписей, приблизившись почти вплотную к стене и водя пальцем по буквам.
- Отче наш, иже еси на небеси... - читала она по складам и вспомнила, что это молитва. Дальше читать не стала, а повернулась к окну, белеющему на темной стене. За окном шел ливень. Сквозь струи виднелись ближние надгробья, дальше все терялось в белесом тумане.
Быстро темнело. Дождь не прекращался, но стал слабее. 'Надо идти', решила Валентина Сергеевна. Она храбро вышла из дверей часовни, но чуть не упала. Ноги разъезжались на скользкой глинистой почве. Струйки воды стекали по ее расстроенному лицу. Она неуверенно двинулась вперед, но, пройдя несколько метров, остановилась.
Куда идти, в какую сторону? Одежда промокла, на легкие теннисные тапочки налипли комья глины. Растерянность сменилась страхом. Она обернулась назад, поглядела на распахнутые двери. Рассудок подсказывал, что надо вернуться в часовню. Там хотя бы сухо. Страшно, конечно, но ведь Валентина Сергеевна не верила во всякую чертовщину. Переждет дождь и двинется в путь.
Внутри часовни стало еще сумрачней. Впотьмах, натыкаясь на острые кирпичные обломки, Валентина Сергеевна подобрала несколько трухлявых досок и соорудила из них подобие табурета. Села, привалившись мокрой спиной к кирпичной стене, и. задумалась.
Конечно, неприятно. Видимо, придется ночевать в этой часовне. Сейчас бы развести костер, но спичек не было. Может, перекусить? Она пошарила в корзине, нашла мокрый газетный сверток с бутербродами. Пожевала без аппетита.
Стало совсем темно. Мерный гул дождя усыплял, и Петухова задремала. Она слышала стук капель по крыше, завывание ветра. Но одновременно видела сон, даже не сон, а какие-то странные, ни на что не похожие образы клубились, казалось, вокруг. Ее обступали бесплотные тени. Люди ли, призраки?
Внезапно она проснулась. Дождь кончился. Стояла абсолютная тишина, только иногда одинокая капля срывалась с крыши, и звук ее падения казался громом. Стало тепло, даже душно.
Голова Валентины Сергеевны была свежей и ясной, как будто не дремала она, привалившись к холодной, шершавой стене, а долго и крепко спала в теплой и мягкой постели.
'Надо уходить', - подумала она, но мысль эта показалась настолько нелепой, что ее тут же отбросила.
'Куда идти? Не проще ли дождаться утра?'
Все бы хорошо, но было очень страшно. Вдруг где-то далеко заухал, захохотал филин. Мороз прошел по коже Валентины Сергеевны. Птица успокоилась, снова наступила тишина. Однако ненадолго. Послышались новые звуки. Вначале ей показалось, что где-то бьют в рельс. Но звук был не резкий и гулкий, а, напротив, глухой и унылый. Валентина Сергеевна поняла, что это колокол. Погребальный звон внезапно прекратился и сменился нестройным жалобным пением, напоминающим вой. Пели несколько человек, и не разобрать, мужчины или женщины. Голоса приближались. Валентина Сергеевна сидела ни жива ни мертва. Ноги стали как ватные. Сквозь хаос мыслей огненной нитью билась одна: бежать! бежать! Но сил не было.
Внезапно страх отступил и на смену ему пришло жгучее любопытство. Хоть одним глазком взглянуть, что там происходит!
Стараясь не шуметь, она поднялась с пола и выглянула в окно.
Вначале ничего не увидела. Тьма казалась абсолютной. Однако во тьме просходило какое-то движение. Внезапно зажегся огонек, за ним - второй, третий...
'Свечи', - поняла Валентина Сергеевна.
Тусклый свет вырвал из мрака силуэты в белом. Они приближались. По огонькам свечей стало ясно, что их трое. Было так интересно, что она перестала бояться. Внезапно силуэты остановились у могилы возле сильно покосившегося надгробного камня. На камень поставили свечи, они разгорелись, и стало видно, что это короткие толстые огарки зеленого цвета.
Тем временем таинственные силуэты что-то делали поодаль от могилы. Сначала Валентина Сергеевна не поняла, что именно, но потом догадалась - разводят костер. Видимо, дрова были принесены с собой, так как костерок заполыхал в считанные секунды. В его свете Валентина Сергеевна как следует рассмотрела женщин в длинных белых рубахах до пят, босых, с распущенными волосами и, как ей показалось, необычайно бледных. Сначала Валентина Сергеевна не могла определить их возраст. Они сбросили рубахи и стали в кружок вокруг костра. Две из них были уже немолоды. Их грузные тела с обвисшими грудями и животами рельефно вырисовывались на фоне огненных языков. Третья же оказалась молодой женщиной со стройным белым телом. Они в молчании постояли несколько минут у костра, затем одна из них что-то бросила в огонь. Костер полыхнул зеленым цветом. Женщины вновь запели тихими голосами заунывную песню. Слов Валентина Сергеевна не разобрала. Она замерла у окна и смотрела во все глаза. Никогда она не сталкивалась ни с чем подобным. В голове мелькали обрывки мыслей: что за странный обряд? Шабаш ведьм? Какой-нибудь древний языческий культ?
Внезапно костер загорелся чистым зеленым светом. Столб его поднялся высоко вверх и осветил не только кладбище, но и опушку леса. Обнаженные фигуры у огня медленно изгибались, как будто исполняли неведомый танец. Заунывное пение не прекращалось. И тут Валентина Сергеевна с ужасом заметила, что земля на могиле шевелится. Вот тут-то бедная библиотекарша и узнала, что такое настоящий страх. Она часто читала, что от ужаса на голове у людей шевелятся волосы. Теперь она отчетливо почувствовала, как волосы шевелятся у нее самой. От страха вся оцепенела. Только сердце гулко стучало в груди, и стук этот отдавался в мозгу.
Между тем пение усилилось и стало походить на истерические вопли. Столб зеленого света потемнел и как бы загустел. Петухову начало трясти, когда она, увидела, что из земли вылезла рука отвратительного черного цвета. Пальцы беспрестанно двигались, как будто хотели что-то схватить, раздавить, изорвать в клочья.
Женщины упали на колени. Пение прекратилось, и в тишине слышался только звук осыпающейся земли. Огонь внезапно исчез, а на его месте нестерпимым малиновым светом заполыхали уголья. В их свете стало видно, как из могилы пытается выбраться нечто огромное, невероятно страшное.
Валентина Сергеевна держалась из последних сил. Она стояла у окна на самом виду, с ужасом взирая на происходящее. Из могилы показалась голова. Вид ее был настолько чудовищен, что библиотекарша, забыв обо всем, взвизгнула от ужаса. В ту же минуту заухал, захохотал филин, женщины повернули головы в ее сторону - их лица были еще ужаснее личины мертвеца. Они вскочили с земли и, завизжав, бросились к часовне. Костер в ту же минуту погас, а Валентина Сергеевна, не чуя под собой ног, грохнулась без чувств.
Разбудил ее щебет птиц. Стояло ясное свежее утро. Солнечные лучи,
